Любовь среднего возраста
Шрифт:
«Ты угрожаешь мне, Клэр? Ты должна видеть, как люди смотрят на тебя, когда ты входишь на совещания или идешь по коридору. Никто никогда не пытался заговорить с тобой из-за этой проклятой политики о тесной дружбе, и они предполагали, что и ты поэтому не обращала на них внимания».
«Я не сыплю пустыми угрозами».
«Я с нетерпением жду наказания. До вечера».
— Мистер Стэтхем? — Врач прочистила горло. — Вы готовы начинать?
Я
Даже при том, что моя мама сочла эту идею блестящей, я уже начал сомневаться; она сегодня не выглядела слишком собранной — ее волосы были закручены в хвост, брюки не поглажены, и от нее разило пивом и табаком.
— Да, я готов.
— Хорошо. — Она сложила руки вместе. — Мы начнем с нескольких простых вопросов, чтобы понять, с чем имеем дело. Миссис Стэтхем, в смысле Дениз, чего вы надеетесь достичь с помощью этих сеансов?
— Я хочу, чтобы мой сын снова начал меня уважать... Я хочу, чтобы он впустил меня обратно в свою жизнь, чтобы мы могли начать все сначала.
— Хорошо... — Врач сделала несколько заметок. — Что насчет вас, Джонатан? Что вы надеетесь получить от сеансов?
— Ничего такого... Возможно, просто находиться с ней в одной комнате без криков. Этого было бы вполне достаточно.
— Видите? — Моя мама скрестила ноги. — Именно об этом я говорила вам, доктор. Он нанял вас всего лишь для того, чтобы казаться хорошим, будто он пытается что-то наладить, но в действительности это не так. Ему плевать на меня, он…
— Ты сказала ей, сколько раз у тебя был рецидив? Сколько раз ты садилась и освобождалась из тюрьмы? Что технически ты должна быть сейчас в тюрьме?
— Черт, Джонатан! Я пытаюсь сделать что-то с собой! Я действительно упорно работаю над этим! Прекрати винить меня за мое прошлое! Я…
— Успокойтесь, Дениз. — Врач протянула ей стакан воды. — Джонатан, мы не должны начинать с того, чтобы искать виноватых на данном этапе. Мы должны начать с того, чтобы постараться спокойно принимать факты. Безусловно, есть то, что вы хотите получить от этих сеансов.
Я откинулся на спинку стула и долго думал.
— Я не хочу сердиться на нее больше.
— Отлично! Это хорошее начало. Теперь, Дениз, я задам вам вопрос, и хочу, чтобы вы ответили на него так правдиво, насколько это возможно. Джонатан, пожалуйста, не перебивайте... Почему вы думаете, что у вас с сыном нет хороших отношений?
Моя мать посмотрела на меня и вздохнула.
— Я родила Джонатана, когда мне было двадцать пять... Я не была готова к ребенку, но сделала все возможное... Мы с его отцом работали в трех местах, чтобы просто сводить концы с концами и, прежде чем мы начали справляться, у нас появился второй ребенок, девочка... Однажды, когда мы разбирались с несколькими просроченными счетами, приехали несколько его друзей и спросили, не хотели ли мы попробовать метамфетамин, чтобы не нервничать
— Они из наркоманов превратились в хронических наркоманов, а затем стали двумя самыми востребованными дилерами метамфетамина во всем штате Огайо. Это очень трогательный рассказ. — Я закатил глаза. — Я думаю, не превратить ли его в рождественский спектакль.
— Джонатан, дайте ей договорить... — вздохнула терапевт.
— Так или иначе, — сказала мама, — я была ужасной матерью... Я знаю, что сама виновата в этом, но... Я была на наркотиках... Я была не в себе. Я не хотела оставлять своих детей голодными или пренебрегать ими... Это полностью моя вина, что их отняли у меня, но теперь я чистая и хочу получить шанс стать матерью, которой должна была быть тогда.
— Очень хорошее начало, Дениз. Джонатан, как вы относитесь к тому, что ваша мать только что сказала?
— Что вы имеете в виду под «как я отношусь к этому»?
— Что вы ощущаете? Как вы думаете, она искренняя?
— Как долго моя мать не будет принимать наркотики? Два месяца? К концу этого месяца она вернется в реабилитационный центр и даже не вспомнит, что был этот сеанс, и это вполне уместно, потому что вы — не первый врач, которого я нанял, и она не помнит ни одного другого... Таким образом, я чувствую... Я ничего не чувствую.
— Она извинилась за то, что оставляла вас и вашу сестру голодными. Она…
— Слово «голод» означает желание что-либо съесть, зная, что то, когда появится еда, только вопрос времени. Моя мать не оставляла нас голодными. Она оставляла нас голодающими. Мы находились днями, иногда неделями, запертыми в нашем трейлере, а из еды было только немного риса. Только когда я понял, что могу вылезти в окно и добраться до мусорных контейнеров, то осознал, что значит слово «голод».
Наступила тишина.
Врач сняла очки и посмотрела на нас двоих.
— Хорошо, мне ясно, что у нас много работы, которую надо проделать в течение ближайших нескольких месяцев... Давайте прервемся и возобновим сеанс на следующей неделе. Хорошо?
— Отлично. — Я встал и предложил обнять мою мать. Хотя я и был в ярости из-за нее, но всегда настаивал на том, чтобы сделать это, на всякий случай, если она снова возьмется за наркотики до нашей следующей встречи, и я не увижу ее еще восемь месяцев.
— Ты не хочешь поужинать сегодня вечером? — Она обняла меня. — Мы не обязаны разговаривать друг с другом. Мы могли бы пойти в один из этих ресторанов, которые показывают фильмы. Мы никогда не смотрели кино вместе...
И, вероятно, никогда не будем.
— Может быть, в другой раз. У меня сегодня свидание.
Я припарковался перед домом Клэр и поставил на ручник, чтобы автомобиль не покатился по склону. Я хотел спросить, почему, черт возьми, она купила дом на вершине склона; это не казалось безопасным.