Любовь тоже убивает
Шрифт:
И так было каждый раз, когда они оказывались в постели. Через год регулярных возлияний, неизменно предшествовавших сексу, Лиля ощутила устойчивую зависимость от вина, которое, кстати, перестало брать, поэтому сначала пришлось перейти на коньяк, а потом и на водку. Пугало другое, если бы ей нужно было описать этот самый секс, то она не смогла бы, поскольку так ничего и не смогла вспомнить. А вот творить в состоянии эйфории было легко. Тексты отлетали от пальцев с неимоверной скоростью и это очень радовало Фёдора Емельяновича, поскольку тиражи возросли почти в два раза. Людям нравилось читать
– Милая моя, – взмолился Фёдор Емельянович, в очередной раз вычитывая статью Лили, – мне раньше даже не приходилось править твои тексты, а теперь я плачу, глядя на них.
– Прости, руки иногда опережают мысль, а возвращаться к написанному не хочется.
– Но грамотность – это основа всего!
– А я читала, что и Чехов, и Толстой, и даже Достоевский делали кучу ошибок в своих рукописях.
– И не только в рукописях, – оживился редактор. Он вскочил с кресла и начал вытаскивать из шкафа пыльные книги. – Вот смотри.
Фёдор Емельянович открыл и протянул Лили "Войну и Мир". Практически в каждом абзаце, были пометки, сделанные красным карандашом. Она перелистнула дальше, и там снова правки, правки, правки…
– Вы правили Толстого?!
– Конечно! Там сплошные несуразицы, – он схватил со стола другую книгу. – А посмотри, что творил ваш любимый Антон Павлович.
"Дама с собачкой" была вдоль и поперёк исполосована красным, а потом в её руках оказался истекающий кровью томик Достоевского…
– Да вы маньяк, Фёдор Емельянович, – не выдержала Лиля, отшвырнув в сторону очередную исчёрканную книгу. – Вы хоть кого-то оставили без внимания?
– Пушкина, – равнодушно ответил начальник. – Не люблю стихи. Но "Капитанскую дочку" разобрал до буковки.
И тут Лиля засомневалась во вменяемости своего первого любовника, и ей нестерпимо захотелось узнать, что же происходит по ночам, после того как её сознание переставало контролировать плоть.
В этот вечер она сделала вид, что пьёт, как и прежде, вела себя так же развязано, была доступна и словоохотлива, одним словом, играла роль пьяной блудливой девицы. Обычно переход в иной мир случался на шестой рюмке водки. Сколько их было потом, и что с ней делал Фёдор Емельянович, Лиля знать не могла, а вот теперь узнала.
Он включил свет в спальне, уложил размякшую девушку на кровать и начал медленно раздевать, лаская каждый оголившийся участок её тела и долго любовался представшей перед ним возбуждающей картиной, дожидаясь пока случится эрекция, не мальчик поди, но потом, вместо того, чтобы взобраться на любимую и сделать то, что делают все мужчины с женщинами, он начал мастурбировать, и кончив ей прямо на грудь, лёг рядом и моментально уснул. Лиля вытерлась одеялом, встала, и собрав одежду, вышла из комнаты, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
На следующее утро, вместо новой статьи, на рабочем столе Фёдора Емельяновича лежало её заявление об уходе.
– Почему!? – орал он на секретаршу. – Найди мне её! Срочно!
Долго искать не пришлось, через пару дней он держал в руках дорогущий
– Я ваш поклонник, – томно произнёс стильный молодой человек, назвавшийся главным редактором модного издания. – Читаю каждый день ваши опусы. Вы прекрасно чувствуете современные тенденции. Ваш слог безупречен. Где учились? Я вот два года провёл в Стэнфорде.
– Увы, мне так не повезло, – не без иронии произнесла Лиля. – У меня за плечами лишь восемь классов общеобразовательной школы, три года домашнего заточения и год в вашей любимой вечерней газете.
– Даже без литфака?
– Даже без литфака.
– Тогда снимаю шляпу. Вы приняты, – редактор присел рядом, и посмотрел ей в глаза. – Только у меня одно условие.
– Какое?
– Вы – это я.
– Не поняла, – удивилась Лиля.
– Что ж тут непонятного. В каждый номер вы пишите всё, что хотите и сколько хотите, но помимо этого я хочу иметь ещё и текст для своей редакторской колонки.
– То есть, я должна написать колонку за вас?
– Да, – без тени смущения ответил главный редактор.
– И не будет никаких проблем ни у меня, ни у вас?
– Никаких.
– Вы даже не будете со мной спать как предыдущий начальник?
– Нет… Но если вы пожелаете, то ради дела можно и попробовать, хотя я предпочитаю, простите, худеньких девочек.
– Вот и у Фёдора Емельяновича жена была из таких же. Худая как селёдка, правда, он предпочитал таких как я, – задумчиво произнесла Лиля.
– Посмотрим, как дело пойдёт, – улыбнулся молодой человек. – И ещё. Думаю, что двойной гонорар вам не помешает. И гарантирую всенародную славу.
– Хороший получился разговор, – в слух резюмировала Лиля, а про себя подумала, может это и есть воплощение в реальность того странного сна с чужим лицом. – Я согласна.
После этого её жизнь засверкала новыми красками, но счастье продлилось недолго. Накопленные за пару лет деньги, сгорели в топке российского дефолта, вместе с журналом и надеждами на будущее. Сколько бы Лиля не прикладывала потом усилий, в какие бы редакции и издательства не отправляла свои тексты, отовсюду приходил отказ. Походы в рекрутинговые агентства отдельная история унижения. Но и там, после заполнения тупых анкет и прохождения нелепых собеседований с девицами, наслаждающимися твоей слабостью и безжалостно ковыряющимися в твоих ранах, она каждый раз слышала ласковое "с вами свяжутся".
С любовью тоже не заладилось. Вернее, её не было вообще. То, что случилось с Фёдором Емельяновичем, так и оставалось единственным сексуальным приключением в жизни Лили. Да и можно ли было это назвать сексом, ведь даже девственность никуда не делась, и продолжала настойчиво тревожить по ночам эротическими кошмарами, после которых она просыпалась вся в поту и подолгу приходила в себя, прячась от мамы под одеялом. Неизменной осталась лишь её страсть к водке, дающей, как и раньше, свободу внутреннего мироощущения, а от этого красивые слова продолжали сливаться в стройные предложения, рождая никому не нужные, но такие восхитительные истории.