Любовь требует жертв…
Шрифт:
Она взяла еще одну сигарету, но зажигалка куда-то завалилась. Скинув одеяло на пол, Лариса наконец обнаружила пропажу, прикурила, да так и застыла — в колеблющемся свете пламени зажигалки она увидела возле окна темный силуэт.
— Кто там? — еле слышно прошептала Лара, хотя хотелось закричать. В ответ — молчание и легкий шорох.
От страха все тело покрылось мурашками, руки и ноги заледенели и не слушались. Она не могла отвести взгляда от угла, в котором притаилась угроза. Почти ничего не соображая, Лариса выронила горящую зажигалку и не заметила этого. Лишь уловив запах тлеющей простыни,
“Господи, это всего лишь ветер раздувает штору, — догадалась Лара, но облегчения не испытала. — Все, приплыли, у меня уже не только провалы памяти, но и галлюцинации”.
Заставив себя встать, она дошла до шкафа и потянула дверцу. В ночной тиши скрип показался оглушительным, от неожиданности Лара вздрогнула и замерла. Потом глубоко вздохнула, сосчитала до десяти, достала из стопки белья чистую рубашку, с отвращением скинула промокшую и натянула свежую.
“Надо бы принять душ, — вяло подумала она. — Но ведь разбужу Алешку с Мишей. Дон и так уже поскуливает под дверью, слышит, что я не сплю. Придется его впустить, а то всех перебудит”.
Лариса медленно открыла дверь, но та все равно противно скрипнула. Она опять непроизвольно вздрогнула.
“Черт бы побрал эту проклятую квартиру! — неожиданно разозлилась хозяйка. — Столько денег угрохано, а все равно все сыплется, валится и скрипит. Если я сейчас пойду в душ, вода в трубах завоет так, что не только Алешка с Мишей, но и все соседи проснутся”.
Дон терся рядом, колотил хвостом по ее ногам, и от присутствия пса на душе стало поспокойнее.
“Надо было его сразу пустить, — подумала Лара. — С ним не страшно. Да и вообще — с чего я перепугалась, вообразив, что в углу кто-то притаился? Ведь Дон всегда спит под моей дверью. Разве он пропустит чужого в мою комнату?”
Стоя босиком в тонкой рубашке, она замерзла. Легла в постель, укрылась с головой одеялом, но все равно дрожала от холода — забыла закрыть форточку.
Сон не шел. В голову опять полезла всякая чертовщина. Костя, его окровавленные руки, страшная рана в груди...
Лариса широко раскрыла глаза, потом села. В комнате уже почти светло и все отчетливо видно. Никого. Но ведь никого и не было. Она снова легла, уже боясь закрыть глаза, чтобы снова не увидеть тот же кошмар... Господи, да за что же такие мучения! Уж скорее бы утро.
Дон сопел рядом с ее кроватью. Отчаявшись уснуть, Лара погладила пса, тот лизнул ей руку и выжидательно посмотрел на хозяйку. Она похлопала рукой рядом с собой. Пес, наверное, удивился, если только он способен удивляться, — на постель его никогда не пускали, — но не заставил себя долго ждать. Немного повозившись, он удобно устроился и сразу же засопел. Прижавшись к теплому боку собаки, Лариса наконец согрелась и уснула.
Трезвон будильника вырвал ее из тяжелого забытья. Не открывая глаз, Лара нащупала кнопку и нажала, чтобы не тарахтело над ухом. Рядом что-то шевельнулось. Дон! Вот нахал, как он посмел залезть к ней на постель! Она хотела столкнуть его, но, вспомнив события минувшей ночи, передумала. Пес, обрадовавшись, что хозяйка
Алеша с Мишей уже ушли — сын в школу, муж — на работу.
Контрастный душ освежил ее. Лара шагнула на коврик и не стала вытираться. Пусть вода высохнет сама, это увлажняет кожу.
Протерев кожу косметическим молочком, она приблизила лицо к зеркалу и ахнула. Ужас! Лицо после бессонной ночи серое, под глазами залегли тени и обозначились морщины, глаза тусклые и безжизненные.
“Нельзя расслабляться, — сказала себе Лариса. — Стоит только сложить лапки — и мне конец. Так, берем себя в руки и держим хвост пистолетом. Я красивая, уверенная в себе, благополучная женщина, и никто в этом не усомнится”.
Пока закипит вода для кофе, она несколько минут походит с маской. Времени для того, чтобы подготовить натуральную маску, уже нет, значит, воспользуется готовой. Взяв баночку с “Гамамелис”, Лариса стала наносить маску легкими мазками и в этот момент услышала в коридоре осторожные шаги. Она замерла, не в силах пошевелиться. Сердце гулко стучало аж в голове, ее прошиб холодный пот. Сейчас ЭТОТ войдет в ванную и... Шаги стихли.
“Да были ли шаги? Или опять мне померещилось, как ночью?”
Глубоко вздохнув, Лара сосчитала до десяти и прислушалась. В квартире стояла тишина.
“Со мной и в самом деле неладно. То провалы в памяти, то ночные галлюцинации, а теперь уже и днем чудится. Да кто может сюда войти? Дон же не пустит чужого! Или я теряю разум?..”
Лариса повернулась к зеркалу и чуть не рассмеялась — половина лица была зеленая от маски, другая еще чистая. Она нанесла маску на остальные участки кожи, под глаза — густой слой крема, и опять прислушалась.
“Хватит себя накручивать. Никого дома нет, кроме меня и собаки. Дон меня защитит”.
Пса рядом не было, и тут ее осенило: “Это пришла экономка, и он побежал к ней. Таня всегда приносит ему косточки. А я-то, дура, перепугалась! Вот уж верно говорят: у страха глаза велики!”
Выйдя из ванной, Лариса прошла на кухню и включила электрический чайник.
“Сегодня Таня пришла рано, — отметила она, уже успокоившись. — Хотя нет, это я задержалась дольше обычного”.
Экономки нигде не было видно, наверное, та не знала, что хозяйка дома, и отправилась делать уборку на втором этаже. Лариса решила не окликать ее. Квартира большая, орать, как в лесу, неудобно. Если Татьяна услышит, что хозяйка дома, спустится сама.
Вода закипела. Насыпав в турку кофе, Лара залила его кипятком, добавила чуть-чуть соли и перца и встала у плиты, карауля, чтобы кофе не сбежал. Когда поднялась шапка пены, она приподняла турку, дождалась, пока пена осядет, и снова поставила на огонь. Пару раз проделала то же самое, затем осторожно, не взбалтывая, перелила кофе в чашку, присела у стола и в этот момент снова услышала шаги, но не на втором этаже, а на первом.
“Почему сегодня Таня начала уборку с первого этажа?” — удивилась Лариса и, держа в руке чашку, прошла малым коридором и выглянула за угол, в широкий коридор.