Любовь в двух мирах
Шрифт:
Ирина:
Утро добрым не бывает, это знает каждый, кто ходит на работу. Опять те же лица, надоевшие до зубовного скрежета.
А он действительно красавчик, этот черный маг. Эффектный такой мужчина: высокий, статный аристократ с правильными тонкими чертами лица, не особо худой, но и не толстый, как говорит Карлсон: «В меру упитанный мужчина в полном расцвете сил». И мускулы под тонкой сорочкой отчетливо просматриваются. Только по всему видно, что сволочь первостатейная. Ему в НКВД работать надо. Ну или КГБ, например. Сам будет допросы вести
«Он приходил. Спрашивал о тебе».
Да вы ж посмотрите, кто появился!
«Ирма, что ты тогда устроила???»
Покаянно шмыгает носом.
«Прости. Я действительно его боюсь. До дрожи».
Это я уже поняла.
«Почему?»
Неуверенно:
«Не знаю. Он… Он жестокий. Очень. И страшный. Не внешне, нет. В душе».
– Ирина Николаевна, подождите одну минуточку! Подпишите, пожалуйста!
– Катенька, сколько можно повторять? Все бумаги на подпись отдаете моему секретарю, меня не беспокойте. Всего хорошего.
«Она тебя ненавидит. Так посмотрела тебе вслед… Глаза у нее были злыми».
«Тю. Нашла, что нового рассказать. Это та еще гадюка. Змея подколодная».
«Тогда зачем ты ее держишь?»
«А чтобы развлекала. Да и серпентарий надо иногда палкой шевелить. Это забавно».
Задумчиво:
«Знаешь, Ира, мне кажется, вы с моим мужем в чем-то очень похожи…»
Вот и кабинет, теперь можно сесть и вытянуть ноги. Пусть и под столом.
«Ну спасибо, очень лестное сравнение!»
«Не обижайся…»
Хорошо-то как!
«А ты хотя бы иногда думай, что говоришь. Я такой, как твой дражайшей супруг, никогда не стану. Жестокости не хватит. Что он там спрашивал-то?»
«Он назвал тебя сущностью. Спрашивал, почему я о тебе ему не сказала».
«А ты?»
Тихо и измученно:
«Расплакалась…»
О, правильный выход для любой женщины из любого затрудненного положения.
«Молодец! Шикарный ход!»
Так, а вот и Аннушка. Кругленький гламурный колобок двадцати пяти лет, одетый в легкое ситцевое летнее платьице, выгодно подчеркивающее все ее немаленькие формы, подкатил к моему столу, привычно держа в правой руке свою извечную толстенную коричневую папку.
– Ирина Николаевна, документы на подпись. С вами хочет переговорить Всеволод Аркадьевич. Он на второй линии.
– Соедини.
К вечеру голова привычно гудела от многочисленных разговоров, разнообразных встреч, принятых и отмененных решений; мысли скакали весело и беспечно, как голодные пьяные блохи, да и самой больше всего хотелось напиться и забыть обо всем. Приехав домой, плюнула на привычный распорядок дня, налила себе виски и чокнулась со своим отражением в зеркале.
Да, Ирочка, умничка ты – пьешь сама с собой. Так и спиться недолго. Забыла про близких родичей: деда по матери, Ивана Кузьмича, отправившегося по какой-то своей пьяной прихоти поздней осенью после веселой гулянки за дровами и замерзшего в сарае, дядьку, Владимира Сергеевича, поспорившего после пол-литра
Ирма:
После ухода супруга на меня с новой силой навалились усталость и тоска. Горничные ко мне не заходили, наверное, опасаясь мужа, и я сама не заметила, как снова провалилась в сон.
Ира, как обычно, была неотразима и очень уверена в себе. Отчитав меня за мое трусливое бегство, она окунулась в бурлящий водоворот бесконечных дел и встреч, и я только диву давалась, как у нее на всех хватает сил и выдержки.
Горничные меня разбудили ближе к обеду, но на этот раз в привычном мне распорядке дня появились некоторые изменения. Муж сообщил, что занят и к столу в этот раз не выйдет. Мне он приказал подать еду в комнату, так как я, по его мнению, была чересчур слаба после вчерашнего происшествия.
Действительно, у меня очень сильно болело всё мое измотанное и избитое тело. Даже несколько шагов по комнате в сопровождении служанок были словно кара небесная. Не знаю, по какой причине, но супруг, обычно лечивший все мои возможные недомогания, в этот раз предпочел сделать вид, что не заметил тяжелого состояния жены. Надо сказать, я не противилась: мне не хотелось сегодня никуда выходить. Лежать в мягкой и теплой постели было намного приятней походов по длинным лестницам, коридорам и залам.
Мне приготовили суп на воде, легкий фруктовый салат и несладкий компот. Есть это было невозможно даже после сильного голода, но я все же заставила себя проглотить все поданное. Потом меня вновь оставили в покое, и я блаженствовала до вечера.
«Лентяйка. Ты что, весь день так валялась?»
«У меня все болит…»
«Ирма, не доводи до греха. Вставай и начинай заниматься. Хотя бы просто по комнате походи. Вчера была потрясающая физкультура, а сегодня ты снова лежишь. Ты ж снова салом зарастешь».
«Сил нет».
Продолжить разговор нам не дали: горничные привычно внесли на серебряном узорчатом подносе мой ужин: стакан кефира и два пресных печенья.
«Это что??? Только не говори, что ты это ела весь день!!!»
Ну почему же именно это…
«Нет. Я не завтракала. На обед у меня были суп на воде, фруктовый салат и несладкий компот».
В ответ понеслись совершенно незнакомые мне и явно нецензурные выражения.
«Он тебя убить хочет? Нет, ты мне скажи, кто так жену кормит???»
Не пойму я ее…
«Ты же сама говорила, что я толстая…»
Долгое молчание, а потом ласковый такой тон, словно с душевнобольной разговаривает:
«Ирмочка, солнышко мое ненаглядное, если ты так все время питаешься и совсем-совсем не двигаешься, ты до старости точно не доживешь. Нет, я понимаю, может, у него такой хитрый план: уморить тебя голодом, чтобы наконец иметь возможность жениться повторно, но ты-то себя пожалей. Ты же так скоро ноги протянешь».
Несколько секунд сосредоточенно обдумываю сказанное. Потом уточняю: