Любовь в никогдабре
Шрифт:
И именно потому, как счастлива я была каждый день, как любила свою еще даже не рожденную кроху, всё чаще думала о матери моего иннифера. Я не верила, что она добровольно отказалась от ребенка. Что-то тут было не так — я чувствовала.
Мне часто снилась та женщина с остановки из Апшеронска, которую увидела, когда мы ехали в то место, где я жила с бабушкой. А вдруг это и была его мать? Я должна была проверить.
Конечно, Алексей бы мне не разрешил заниматься ее поисками, поэтому я упросила Тараса, которого он сделал
На это ушел почти месяц, потому что искали мы по большому счету иголку в стоге сена. Но однажды днем Тарас сообщил, что нашли женщину по моему описанию. Зуева Наталья Вячеславовна — так ее звали. И на следующий день, сказав, что еду к врачу, я отправилась в Апшеронск.
Я стояла у маленького, уже покосившегося голубого домика с облупившейся от времени краской. «М-да, не очень похоже на жилище того, кто продал ребенка за бешеные деньжищи…»
Позвонила в звонок у калитки, но мне никто не открыл. Тогда я села на стоявшую у калитки лавочку, прикрыла глаза и приготовилась ждать. Не уйду отсюда, пока с ней не поговорю!
Через полчаса я сквозь дрему услышала голос:
— Девушка, что с вами? Вам плохо?
Открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Наталью Вячеславовну с пакетами в руках.
— А я к вам! — улыбнулась я и решила сразу начать с самого важного. — Скажите, а у вас был…. — запнулась, но сразу поправилась: — есть сын… Алексей?
Женщина выронила пакеты из рук, побледнела и выпалила:
— Кто вы? Что вам нужно? Зачем вы пришли? Откуда вы узнали… — А потом вдруг расплакалась.
Сердце сжималось, мне было бесконечно жаль эту несчастную женщину, ведь она — теперь я знала это наверняка — не продавала своего сына. Я встала с лавочки и обняла ее, прошептала:
— Он жив… Ваш сын жив!
Зуева посмотрела на меня с недоверием, но я продолжила:
— Давайте пройдем в дом, я всё расскажу!
Возможно, уговорить ее мне помог живот: Наталья Вячеславовна не ожидала подвоха от глубоко беременной девушки.
А в доме за чашкой чая я рассказала ей о том, что ее сын — успешный красивый мужчина, что он многого добился в жизни, правда, всю жизнь считал, что его мать отказалась от него, продала за большие деньги.
Наталья Вячеславовна подтвердила мою теорию: буквально за неделю до трехлетия Лёшу украли с детской площадки. Она всю жизнь искала его, оббивала пороги инстанций, но сын как сквозь землю провалился. Так и жила одна потом, дав зарок больше не рожать и замуж не выходить.
— Я знала, что это отец Лёши его украл… Но доказать не могла. Да и что я о нем знала? Только имя и фамилию — Антон Николаев. Как потом оказалось, фамилия и вовсе ненастоящая была, документы поддельные. Он несколько недель жил в гостинице в Хадыженске, где я работала горничной. Я влюбилась как девчонка! Он так красиво ухаживал, пел о любви… А когда я забеременела, сказал,
— Я не смогу вам вернуть потерянные годы, но Лёша должен знать правду! Я организую вам встречу в субботу вечером, приезжайте к нам в гости, всё устрою, — сказала я.
Мы обсудили детали, обменялись номерами телефонов, и я уехала домой в отличном настроении.
— Лера, у нас сегодня не ужин, а банкет, — сказал мой иннифер, входя в столовую и намереваясь сесть за стол.
— Ну… Если честно, то мы ждем гостя. Точнее, гостью, — улыбнулась я, а в это время раздался звонок в дверь.
Лёша поднял бровь — гости без его ведома ожидались в этом доме впервые.
Я пошла к двери, муж следом.
Через несколько секунд я уже впустила Наталью Вячеславовну в дом. Она тепло мне улыбнулась, мы обнялись, и тут она увидела стоящего в нескольких шагах Алексея.
С ее лица схлынула кровь, а по щекам потекли слезы. Она пронзительно закричала:
— Лёша, Лёшенька! Сыночек мой!
А потом кинулась к нему, упала на колени, обняла его за ноги и запричитала:
— Живой, живой! Родненький мой, кровиночка моя!.. Живой…
А мой иннифер застыл как истукан, лицо каменное, плечи напряглись. Он переводил взгляд с меня на Наталью Вячеславовну, обратился ко мне:
— Лера, кто эта женщина и что она здесь делает?
А потом к ней:
— Вставайте! Да встаньте же вы!
Отцепил от себя ее руки, строго посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:
— Лера, если это шутка, то очень неудачная!
Развернулся и ушел в свой кабинет, с силой хлопнув дверью.
Я вздохнула и присела на пол рядом с Натальей Вячеславовной.
— Вы уж простите его, он не со зла…
— Да я всё понимаю, Лерочка, он же столько лет считал меня предательницей, — продолжая всхлипывать, пробормотала Зуева. — Я его увидела, знаю, что жив и счастлив, буду жить этим теперь, мне хватит до конца моих дней. Я, пожалуй, пойду…
— Нет, Наталья Вячеславовна, вы столько лет страдали не для того, чтобы сейчас уйти! Я поговорю с ним, подождите минутку.
И я направилась в кабинет.
Алексей стоял лицом к окну, засунув руки в карманы брюк.
— Лёша, я так тебе скажу: всё, что ты знал о матери, — ложь. И если не хочешь поговорить с ней ради себя, сделай это ради меня и малыша, который не прочь иметь двух бабушек. Ну что, поговоришь? — Я подошла и обняла своего сурового иннифера.
Мы несколько минут стояли в тишине, а потом он вздохнул, поцеловал меня в лоб и ответил:
— Поговорю.
Я вышла и знаком пригласила Наталью Вячеславовну подойти, пропустила ее в кабинет и, довольная собой, закрыла за ними дверь.
Всё будет хорошо — я это точно знала.