Любовь в огне
Шрифт:
— Ваши услуги? Вы полагаете, что армия в них действительно нуждается?
Она вновь улыбнулась:
— Полагаю, да, сэр. Я умею лечить людей и облегчать страдания раненых. У меня уже есть небольшой опыт военно-полевой хирургии. До приезда в Вашингтон я помогала одному врачу-южанину, когда тот делал операцию мужу вашей дочери.
Маги хмыкнул и откинулся на спинку стула.
— Этот сорвиголова уже сидит у меня в печенках! Рианнон потупилась, скрывая улыбку.
— Генерал, я могу понять ваши чувства. Вашу дочь угораздило выйти замуж за мятежника. Но, с другой стороны, они
— Да уж, утешение. Впрочем, он славный малый. Если не вспоминать о том, конечно, чем он сейчас занимается. Так вы говорите, что ассистировали Джулиану Маккензи?
— Именно.
— Знаете, а ведь я его должник. И когда война закончится, я обязательно верну свой долг. Если мы, конечно, доживем до ее окончания… Но характер у него скверный, как и у Джерома. Они, Маккензи, все такие.
— Вы сказали, что вы его должник…
— Да. Собственно, я хожу сейчас на двух ногах только благодаря ему. Это Риса настояла на том, чтобы он меня оперировал. Его тайком провезли в Святой Августин, когда город уже был захвачен северянами. Джулиан пробрался туда, как шпион, спас мне ногу и точно так же незаметно скрылся. Такое случается. Гражданская война, ничего не попишешь…
Генерал Маги умолк, увидев, как вдруг потеплели ее строгие глаза.
— Что с вами? — с улыбкой спросил он.
— Ничего, просто… я ведь тоже перед ним в долгу. — Щеки ее порозовели. — Правда, я не совсем уверена…
Маги сделал удивленное лицо.
— В каком смысле? Вы чем-то болели или, упаси Боже, тоже были ранены?
Рианнон долго не решалась признаться и только смущенно улыбалась, глядя в свою тарелку.
— Я впала в зависимость от опия, — наконец произнесла она. — Точнее, от настойки опия. После гибели мужа я пребывала в ужасном состоянии и… В какой-то момент, мне кажется, я потеряла над собой контроль… А Джулиан помог мне остановиться.
Маги хмыкнул. Он не знал, какие именно чувства эта красавица испытывала к Джулиану Маккензи… любовь или ненависть. Но в том, что какие-то чувства имелись, он не сомневался. Достаточно было посмотреть на выражение ее глаз, когда она начинала о нем говорить.
Чтобы как-то разрядить обстановку, он поднял свой бокал.
— Добро пожаловать в армию Потомака, миссис Тремейн. Кстати, вы знаете, что Джулиана тоже призвали на действительную службу? Насколько мне известно, он уже поступил в распоряжение армии северной Виргинии.
— Да, я слышала, что он теперь на фронте.
Он наклонился к ней.
— Миссис Тремейн, вы ввязались в рискованное дело. Идет война, бои. У нас есть сильный враг.
— И что же? — спокойно спросила она.
— Рано или поздно вы увидите это собственными глазами и тогда поймете, о чем я говорю. Возможно, вам даже придется встретиться с Джулианом.
— Он врач и не участвует в боевых действиях.
— Он работает в полевом госпитале на передовой, не забывайте. Собственно, он делает ту работу, которую вы просите у меня.
— Но нам трудно будет встретиться на поле боя, мы же не станем ходить в атаку.
Он увидел, что в ее глазах появилась тревога. Нет, не за себя она испугалась… Наверное, избегает Джулиана
Сисси заметно нервничала. Сидни решила поначалу, что молодая негритянка боится лошади.
— Все хорошо, Сисси. Она очень смирная и послушная. И улицы сейчас еще не пусты, — попыталась она ее успокоить. — Впрочем, если тебе не по себе…
— Нет, все нормально, мисс Сидни.
— Ты уверена? У тебя довольно несчастный вид.
— Нет, мэм, все нормально.
— Ты можешь остаться.
— Нет, пожалуйста, не оставляйте меня. Я буду за вас волноваться, мисс Сидни. Приличной юной леди не пристало разъезжать одной по ночным улицам.
Сидни сомневалась в том, что ее можно назвать приличной юной леди. Во Флориде их семейство все уважали, но многих коробило, что в их жилах текла индейская кровь. Порой Сидни наталкивалась и на открытое пренебрежение.
— Хорошо, Сисси. В дорогу.
Они выехали из дома. В небе уже сверкали звезды, но столица федерального государства не спала. Напротив, на улицах было очень оживленно. То и дело в разные стороны проносились курьеры, маршировали солдаты, катили кареты и фургоны. День выдался знойный, поэтому к вечеру многие семьи в полном составе отдыхали на открытых верандах своих домов, где задувал прохладный ветерок.
Сисси подавленно молчала, и Сидни догадывалась, что беспокоит ее служанку. Фешенебельные районы города остались далеко позади, и они въехали в ту местность, где находились только заводы, трущобы и промышленные склады. Сидни хорошо знала лавку Уоттса, хотя с самим хозяином еще не была знакома. Джефф Уоттс давно шпионил в пользу Юга и благодаря тому, что жил у реки, весьма оперативно передавал разведданные конфедератам.
— Как скажете, мисс Сидни…
— Мы уже почти приехали.
— Господи, поскорее бы.
Они пустили лошадей галопом. Сидни показалось, что за ними кто-то скачет. Она обернулась, но вдали было темно.
— Что такое? — спросила обеспокоенная Сисси.
— Мне показалось, за нами кто-то едет.
— Я ничего не слышу.
— Возможно, я ошиблась. Поторопимся.
— Как скажете, мисс.
Девушки вздохнули с облегчением, когда через несколько минут впереди показалась лавка. Они спешились и привязали лошадей на крыльце.
— Ну вот, Сисси, а ты боялась.
— Мы приехали сюда за покупками?
— За чем же еще? Конечно. Пока я поговорю с господином Уоттсом, ты забеги в саму лавку. Нам нужны соль, сахар, мука, кофе, чай и какое-нибудь мясо. Сгодится и окорок, только если хороший. Ты умеешь выбирать.
— Да, мэм.
Она кивнула и быстро прошла в лавку. А Сидни вдруг охватило какое-то нехорошее чувство, но она отогнала его и вошла в небольшой кабинет, примыкавший к лавке. За столом сидел пожилой человек во фланелевой рубахе и холщовых штанах. Он был довольно грузен, а лицо почти полностью заросло густыми рыжими волосами — роскошные баки, такие же усы и борода. Свободными от растительности оставались только глаза, нос и губы.