Любовь в прямом эфире
Шрифт:
— Да, мам?
— Нет, это Лев.
— И? — кусаю губы, чтобы не засмеяться. Это уже какая-то трагикомедия.
— Я сижу под твоей дверью.
А я просчиталась. Он все-таки очень настойчивый и я невольно вспоминаю начало наших отношений, когда он научил меня не бояться прикосновений.
— И как сидится?
— Честно? — хмыкнул он. — Не очень. Пусти, пожалуйста, в туалет.
— Да, Захаров, это раньше тебе было 35. А теперь ты старый Лев и простатит неожиданно вошел в чат, —
— Я серьезно. Очень надо, — сдержанно сказал он, а я вдруг представила себя брутального, красивого Леву, пытающегося бороться с матушкой-природой. — Иначе я сейчас нарисую сердце на твоей площадке струей.
Знаю, что брешет, но отчего-то так жалко его стало. Немного помедлив, решаю все же впустить его в квартиру. Открываю дверь и вижу Льва, сидящего на верхней ступеньке. Он поднимает голову и улыбается мне.
— Отольешь и уйдешь, — говорю я строго.
— Конечно, — кивает он.
Пропускаю бывшего в квартиру, где он уже был 8 лет назад и прекрасно помнит, где у меня туалет. Почуяв запах мужика, из зала выползает Иннокентий и несколько долгих секунд безмолвно гипнотизирует меня своими зелеными глазами.
— Что? — спрашиваю у Кеши.
— Мяу — у-у-у! — недовольно мяукает: “На кой ляд ты впустила домой этого двуногого?”
— Сама не знаю, — развожу руками и понимаю, что по мне плачет дурка, потому что я разговариваю с котом.
Дверь в туалет открывается и стоит Льву оттуда выйти, как Иннокентий поворачивает голову и громко шипит на него. Мужчина делает шаг навстречу, но Кеша встает в позу крадущегося тигра и преграждает ему путь.
— Кеша, успокойся, — прошу я кота, но он еще шире раскрывает рот.
— Он нормальный вообще? — хмурится Лев.
— Он такой же нормальный, как ты ненормальный, — дерзко отвечаю я и складываю руки на груди. — И знаешь что? Путь к моему сердцу лежит теперь через Кешу.
— Всегда любил твое чувство юмора, — вновь он улыбается одним уголком рта — так соблазнительно, аж бесит.
— Это не шутка, — стоит мне это сказать, как мы втроем оказываемся в кромешной тьме. — Что случилось? Свет отключили?
— Может, пробки выбило? Помнишь, раньше у тебя тоже так было? — шепчет Лев, приближаясь ко мне.
У меня в голове короткое замыкание, потому что расстояние между нами сокращается и вот я уже слышу его дыхание и запах. В темноте все в сотни раз острее и чувства обостряются. И вот я уже чувствую, как он дотрагивается ладонью до щеки. Я как голодная кошка готова потереться о нее и замурлыкать, но все же держусь.
— Такая нежная и шелковистая, — в тишине и кромешной тьме его голос вызывает трепет в груди.
— Лев, лапу-то убери. Ты облегчился? Можешь идти.
— А хочешь я щиток проверю? — шепчет с энтузиазмом.
—
— Ключ от щитка только нужен.
Включаю фонарик на смартфоне и роюсь в тумбочке в поисках ключей. В это время Лев выходит на площадку и своим фонарем осматривает щиток.
— Во всем подъезде нет света, похоже. Но давай все равно посмотрю.
— Вот ключи, — передаю ему находку.
В эту самую минуту дверь соседней квартиры открывается и из нее выплывает Эльвира Вениаминовна в своем дорогом шелковом халате в пол и тюрбане на голове. У нее по старинке в руке подсвечник.
— Соня, а что у нас происходит? Где свет? Моя Жозефина так испугалась, что забилась в угол.
Мой Кеша тоже из серии “я не трус, но я боюсь”. Малейший кипиш и он прячется под кроватью.
— Пока не знаю. Пытаемся разобраться.
Эля с интересом взирает на Льва в тонком пуловере. Он бесспорно хорошо, красив, мускулист и подтянут. Вениаминовна в свои 70 и то готова растечься лужицей у его ног.
— Ну что там молодой человек? — спрашивает, наконец, Эльвира.
— Вот видишь, Софа, это для тебя я — старик, а для других — молодой человек.
— Не обольщайся, Левушка, — советую, прислонившись к косяку. — Эльвира Вениаминовна у нас почетная бабушка всея подъезда. Для нее мы все молодые люди. Особенно мужчины.
— Соня, разве тебя не научили, что говорить о возрасте женщины — мовЭтОн? — вскинув подбородок, пожурила меня старушенция.
— Поразительно, Эльвира Вениаминовна, как в вашем лексиконе уживаются такие слова как “блядун” и “мовЭтОн”? — дразню ее я.
Но соседка не успевает ничего возразить, потому что Лев ее опережает.
— С пробками все в порядке.
И только сейчас до меня доходит, что надо посмотреть, что пишут в домовом чате. Лезу в телефон и сообщаю бабе Эле и Льву:
— В четырех домах отключили электричество. Авария.
— Ах, это похоже, надолго, — ворчит соседка и скрывается в своей квартире.
— Ну что, Лев Николаевич, спасибо за помощь. К счастью, обошлось, — я хочу закрыть дверь, но мой бывший ставит в проем ногу.
— Подожди. Я что даже чашки чая не заслужил? — улыбается он.
— За что? Ты же ничего не сделал, — удивляюсь я.
— Как ничего? Я спас тебя от наркоманов. Я проверил ваш щиток. Пробки в порядке, замыкание вам не грозит, — в свете фонарика его усмешка кажется дьявольской. — И у тебя моя куртка осталась.
Прищуриваюсь, прокручиваю в голове возможные последствия, а он вдруг говорит:
— Обещаю, приставать не буду. Сонь, ты же восточная девушка. У вас же принято предлагать гостю чай.
— А если я тебе туда мышьяка насыплю? — язвлю я.