Любовь в сети и наяву
Шрифт:
Тот идеальный молодой человек никак не мог упиваться катастрофами и мордобоем. Нинин Митя не мог любить пошлые боевики с горами трупов, вымазанных бутафорской, малиновой, как вишневое варенье, кровью. Он не должен помещать в альбомы дурацкие фотографии, где выглядит полным идиотом. Особенно Нину бесила фотка, на которой Алексеев держал в руках помойного кота с разинутой пастью, видимо, орущего благим матом. Митя на снимке так же, как кот, широко раскрыл рот и казался при этом настоящим дегенератом. Конечно, Нина, как настоящая хозяйка его страницы, могла все снести на корню одной левой, но решила пока погодить.
Она никак не могла начать разговор с Алексеевым о странице, потому что в школе перед ней находился, как ей казалось,
Кроме того, Нине очень нравился тот Митя, с которым она встречалась в школе, и потому не хотелось начинать с ним неприятный разговор. Кто знает, куда он заведет! Вместо того чтобы составить в уме план беседы о его отвратительных фотографиях на странице сайта, она придумывала, как бы половчей назначить ему свидание. В конце концов, пора уже было пройтись с ним рядышком по своей улице и даже, возможно, заглянуть в подъезд 34-го дома, где в просторном холле перед почтовыми ящиками в холодную погоду тусовались одноклассники. Вообще-то Нину совершенно не интересовала их подъездная тусовка, но надо было наконец предъявить всем Митю по полной форме. Они же как бы встречаются.
Да-а-а… вот это самое «как бы» расстраивало девочку больше всего. Она многое отдала бы за то, чтобы встретиться с Митей по-настоящему хоть один раз, потому что где один раз, там и другой… Пожалуй, она готова даже принять его вместе с пошлыми видео и паршивой группой «Смог». Можно ведь парня потом как-то и переориентировать. Он обязательно поддастся! Он разберется, что в этой жизни настоящее, а что нелепо и преходяще, как песни этого «Смога». Потом можно будет пригласить Алексеева домой и познакомить с папой. Ну… с мамой, конечно, тоже, но папа обязательно сумеет заинтересовать его своей коллекцией. Отец Нины – заядлый нумизмат, он давно собирает старинные монеты. У него есть такие редкие экземпляры, что коллекционеры из самой Москвы приезжали, чтобы только на них полюбоваться. Митя тоже обязательно восхитится, а потому придет к ним в дом еще раз, а потом еще…
Но начать разговор с Алексеевым о свидании Нина тоже никак не могла. Все же принято, что приглашать должны не девушки, а молодые люди… На уроке ОБЖ Кирьянова наконец решилась и написала соседу записку: «Раз уж ты согласился на мое предложение, давай встретимся сегодня вечером. Легенду о наших отношениях пора подкрепить действиями. Погуляем, пройдемся перед нашими ребятами, и поедешь домой. Как?»
«Вообще-то у меня сегодня дела», – ответил ей Митя.
«Ну… выбери какой-нибудь другой день, когда ты свободен», – не стала сдаваться Нина.
Митя довольно долго не отвечал, и девочка уже собралась сама предложить ему встречу в ближайший выходной, но он наконец подвинул к ней листок, где было написано:
«Ладно, давай лучше сегодня, а то мне потом совсем некогда будет».
Нине очень не понравилось, что ему будет некогда с ней встречаться,
«Тогда сегодня в 19.00 на крыльце нашей школы, хорошо?»
«ОК», – ответил Митя.
…Уже в шесть часов вечера Нину начало трясти мелкой противной дрожью. Она вдруг поняла, что ничем особенным не сможет заинтересовать Митю. Внешне она, конечно, далеко не дурнушка, и умом природа вроде бы ее не обделила, но она постоянно испытывает перед Алексеевым непонятную робость. А когда человек робеет и смущается, он выглядит далеко не лучшим образом.
Вот, казалось бы, что ей смущаться? Раз уж Алексеев сразу не высмеял ее придумку и даже согласился участвовать в представлении, что уж теперь так трепетать перед ним? Как это что? Нравится он ей, вот она и трепещет… А ему, похоже, она, Нина, абсолютно безразлична. Не противна, конечно, но он вовсе не горит желанием завязать с ней настоящие романтические отношения. Но почему? Может быть, у него осталась девушка в той, другой школе, что на Балканской улице? Ну и что? Была, была девушка, да и сплыла! То есть хорошо было бы, если бы она сплыла… Нина наверняка не хуже той девушки! Вот она сейчас так красиво накрасит глаза, что Митя Алексеев, как ее увидит, напрочь забудет думать обо всех других девушках, сколько бы у него их ни было! Или не красить? Пусть влюбится в нее натуральную, некрашеную… А вдруг не влюбится? Пожалуй, лучше все-таки накраситься… Как-то привычнее…
К половине седьмого у Нины от бесконечных раздумий так заболела голова, что захотелось лечь в постель, закрыться с головой одеялом и заснуть сразу уж до самого утра. Чтобы никаких тусовок, никакого Алексеева…
В постель она, конечно, не легла, а нашла в аптечке таблетку анальгина, сунула ее в рот и отправилась в кухню за водой. Таблетка, размокая на языке, медленно наполняла рот отвратительной горечью. Нина, торопясь поскорей запить, плеснула из чайника воды в чашку с недопитым чаем и глотнула бледно-желтую жидкость с роем кружащихся в ней чаинок. Эта самая жидкость умудрилась просочиться в желудок вместе с чаинками, минуя таблетку, которая самым отвратительным образом застряла в горле. Нина закашлялась до слез, пока полуразмягшая таблетка не выскочила у нее изо рта и не приклеилась к дверце навесной полки. Девочка резким злым движением смахнула ее на пол, глотнула воды прямо из носика чайника и посмотрела на часы. Без пятнадцати семь. До школы, где назначена встреча с Алексеевым, она, конечно, успеет добежать, а вот заново накрасить глаза – это вряд ли. Ну и ладно…
Нина юркнула в ванную, чтобы смыть размазавшуюся тушь. Из зеркала на нее взглянула бледная до синевы, а потому очень невыразительная девочка. Да, головная боль никого не украшает… Сходить, что ли, за новой таблеткой? Ага, а вдруг опять в горле застрянет? А что, лучше, когда аж виски ломит? Ну… не отвалится же от этого голова. Можно и потерпеть…
Нина выскочила из ванной и опять глянула на часы. До свидания оставалось одиннадцать минут. Только-только одеться и рысью домчаться до школы. Она натянула сапоги, беретик и, застегивая на ходу дубленку, выбежала из квартиры.
На крыльце школы никого не было. На проводах под порывами ветра покачивалась лампочка, у которой давно уже был разбит плафон. В световом круге оказывалось то крыльцо, то несколько забранных решетками окон гардероба, то часть засаженного шиповником газона. Нина встала у последнего гардеробного окна, которое оставалось освещенным, куда бы ветер ни отклонял лампочку. Потом подумала, что надо, наоборот, спрятаться. Это же плохо, что она пришла первой. Какое пришла? Она ж просто прибежала, прилетела… А Алексеев даже и не думает торопиться. Неужели она ничем не интересна ему?