Любовь в твоих глазах
Шрифт:
Это надо было так влипнуть? С нихера вообще. Активность ее бесит, улыбка постоянная бесит, как болтает много — тоже бесит. Я не выношу запах ее духов и не могу смириться с тем, что она заставляет меня тоже разговаривать, хотя я вообще не люблю это дело. Но сука…Зацепило так, что я хер знает что делать с этим.
История у нас дерьмовая. Нам в целом не по пути, так она еще и в моего знакомого влюбилась. Слушать каждый раз какой он хороший я не хочу. Смотреть на то, как они вместе — тоже.
Пора прекращать заседать
Лучше сразу переболит, чем потом дохнуть от того, как больно бывает. Если тут цепляет так сильно, значит и из сердца вырвать будет непросто.
Ну и что мне со всем этим делать?
Глава 15. Дамир
Открываю глаза в шесть утра, опережая громкий звонок телефона на три минуты. Привык давно, встаю сам, будильник для подстраховки больше.
Пару минут просыпаюсь, окончательно приходя в себя, еще пару минут залипаю в потолок, думая, что мне надо сделать за день. Всегда стараюсь планировать, пусть и выполняю не каждый раз. Всё равно полезно.
Слышу как-то шум в квартире и резко подрываюсь. За три секунды, что лечу на звук, в голове проносится всё что угодно. От мысли что я забыл закрыть окно и ко мне залетел голубь, до того что воры-смертники решили обнести меня.
Всё оказывается гораздо проще.
Или, наоборот. куда сложнее…
Чёрт, я не успел вспомнить, что она у меня. Только проснулся, вообще еще ничего понять не успел.
Застываю в коридоре, издалека глядя на Аню, которая носится по моей кухне… в моей футболке. Да чтоб тебя…
Она не видит меня, планировка такая, что только я за ней наблюдать могу.
Я не хочу задаваться вопросом, что она в шесть утра делает на кухне, но пахнет странно приятно, что меня бесит еще больше.
Я, блядь, только вчера решил, что заканчивать с этим надо, потому что меня изнутри выворачивает уже. Наизнанку всю душу, и она к ней, сука, тянется. Пусть заберет, мне душа все равно нахер не нужна, но и не возвращает пусть. После ее рук мне еще больше не надо, я тогда точно не выплыву.
Стою столбом, не могу заставить себя оторваться и уйти, чтобы не наблюдать. Слабый. Уже всего себя теряю, а дальше что будет?
Я не вижу, что она делает, но запах нереальный. Я как зомби бреду на этот аромат, а когда захожу на кухню, Аня как раз оборачивается и вскрикивает, видя меня.
— Ты меня напугал! — пищит, а потом вдруг краснеет. Так сильно, как будто я голый к ней заперся.
Отворачивается от меня шустро, продолжает у плиты что-то колдовать, а я опять залипаю. Это невыносимо. Она в моей футболке, та ей как очень короткое платье, это не просто проверка на выдержку, это издевательство какое-то.
Она не говорит ничего, и ведет себя странно. Из рук все валится, ударяется запястьем об дверцу, скулит тихо, а ко мне всё равно не поворачивается.
Опускаю
Не решаюсь накалять обстановку еще сильнее и иду в ванную, а потом одеваюсь.
Аня всё еще шарахается по кухне, когда я возвращаюсь, и тогда она ведет себя уже смелее. Ну не подумал, что в одних трусах, тоже мне трагедия…
— Садись завтракать, — говорит с полуулыбкой. Смотрю на нее: руки дрожат, когда волосы за уши заправляет. Странная. Чё не спалось вообще?
Сажусь за стол, как осел послушный все делаю, что говорит. Сказала бы сейчас мне в окно выйти — наверняка вышел бы.
Аня ставит передо мной тарелку сырников и варенье. Выглядит пиздецки вкусно.
Но если я могу понять, где она взяла творог и яйца, то муки и тем более варенья у меня сроду не было.
— Мелкая, шесть утра, ты в магазин бегала?
— Нет, я в окно увидела, что соседка уже гуляет, с которой ты вчера разговаривал, и к ней за мукой сходила. Она варенье и вручила. Сказала, что для Дамирушки, — улыбается, называя мое имя так, как баба Валя говорит, — ей ничего не жалко. Ешь.
Да твою мать… Я от вопросов этой старушки теперь никогда в жизни не отделаюсь. Женщинам только дай повод для сплетен, а женщинам в возрасте и повода не надо. Она и так у меня стабильно раз в месяц спрашивает, когда я найду себе кого-нибудь, а теперь всё. Наверное, начнет спрашивать, когда свадьба.
Да никогда, баб Валь.
Дерьмовая эта история, с хреновым началом, тупой кульминацией и наверняка еще более плохим концом.
Происходит что-то странное. И я не знаю, каким словом это все обозвать.
Я просто сижу и жру сырники, которые она мне готовила с утра пораньше, а она сидит напротив и пьет чай, не поднимая на меня взгляд. Из моей, сука, кружки.
Она одним днем заняла все пространство моей квартиры, даже несмотря на то, что мелкая вся. Её много, у меня передоз, это выльется во что-то очень хреновое, я чувствую.
— Вкусно? — поднимает взгляд и спрашивает с любопытством. Очень странное что-то происходит.
Киваю. Нет желания разговаривать еще о чем-то. Я вчера дохера говорил и слушал, с этим у меня тоже перебор конкретный уже. Всё с ног на голову перевернула, я не успеваю за всем этим. Такое ощущение, что я стою в центре какого-то урагана. Вокруг меня рушится всё, а я просто стою и смотрю и сделать нихера не могу с этим. Только жду, когда меня затянет и тоже сломает пополам.
— И ты даже не скажешь спасибо? — говорит негромко, а я так и замираю с сырником, не успев его откусить. Это какой по счету уже? Надо завязывать, у меня режим, а я полтарелки сожрал и даже не заметил, как.