Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Первушина Елена

Хозяйственная Екатерина Яковлевна тут же завела «Книгу об издержках денежных для каменного дома с августа 1791 года», куда заносила все многочисленные расходы на строительство двух флигелей «кухонного» и «конюшенного», на то, чтобы провести по участку дренажные трубы, выровнять, засыпать песком и облицевать плиткой парадный двор, а также «защебенить мостовую», выстроить деревянные сараи, ледники и коровник, купить 9000 кирпичей и сложить в доме «изращатые печи», 591

рубль на оконные стекла и так далее, и так далее. «Катерина Яковлевна в превеликих хлопотах о строении дома, который мы купили», – пишет Державин Капнисту 7 августа 1791 года. Самой же Екатерине Яковлевне он посвятил известное нам с детства стихотворение «Ласточка».

О домовитая ласточка!О милосизая птичка!Грудь красно-бела, касаточка,Летняя гостья, певичка!Ты часто по кровлям щебечешь,Над гнездышком сидя, поешь,Крылышками движешь, трепещешь,Колокольчиком в горлышке бьешь.

Екатерина Яковлевна входит буквально во все мелочи. Она аккуратно записывает в своем журнале, что заплатила 1 рубль священнику за молебен при закладке, на вино для угощения рабочим было потрачено 30 копеек, а на то, чтобы «посеребрить артели», 2 рубля, и это не крохоборство – дом «пожирает» огромные суммы, и Державиным опять не хватает денег.

Достройка каменного дома занимает приблизительно два года. И за эти два года в положении Державина происходят значительные перемены.

13

Три года Гавриил Романович мыкался по двум столицам, пытаясь очиститься от обвинений. Казалось, он так и утонет в судебной волоките. Но в 1791 году Фелица вновь вспомнила о своем верном мурзе. Но это происходит отнюдь не по мановению волшебной палочки, и Державин честно рассказывает в мемуарах, как, помыкавшись без места, без должности и без жалования, обратился к новому фавориту императрицы – Платону Зубову, преподнес ему оду «Изображение Фелицы», «и к 22-му числу сентября, то есть ко дню коронования императрицы, передал чрез Эмина, который в Олонецкой губернии был при нем экзекутором и был как-то Зубову знаком. Государыня, прочетши

оную, приказала любимцу своему на другой день пригласить автора к нему ужинать и всегда принимать его в свою беседу». Хлопотала за него и княгиня Дашкова, но поскольку ее положение при Дворе было весьма шатко (и тоже из-за неуживчивого характера), то она скорее навредила, чем помогла своему протеже.

Главным заступником Державина снова оказался его талант. Новая ода – «На взятие Измаила», в которую Державин ловко «вписал» пропаганду «Греческого проекта» – любимого детища Екатерины и Потемкина, не могла не понравится им обоим.

За ним златая колесницаПо розовым летит зарям;Сидящая на ней царица,Великим равная мужам,Рукою держит крест одною,Возженный пламенник другою,И сыплет блески на Босфор;Уже от северного светаЛице бледнеет Магомета,И мрачный отвратил он взор.

Созвучна их мыслям была и критика европейских государей, которую дерзко вставил в стихи Гавриил Романович:

О! вы, что в мыслях суетитесьСтоль славный россу путь претить,Помочь врагу Христову тщитесьИ вере вашей изменить!Чем столько поступать неправо,Сперва исследуйте вы здравоСвой путь, цель росса, суд небес;Исследуйте и заключите:Вы с кем и на кого хотите?

Конец ознакомительного фрагмента.