Любовь вхолостую

Рощина Наталия

— Послушай, что ты придумала? — Вадим был неприятно удивлен.

— Да, мне говорили, что этот ребенок должен унести чью-то душу. Тогда я не придала значения предрассудку. — Валя отвернулась к кухонному окну, оперлась руками о подоконник. — Не так давно я встретилась с девчонкой, с которой вместе заканчивала училище. Она мне и сказала, что рождающийся Скорпион обязательно отбирает жизнь у родственника.

— Ересь, Валюша, я не хочу слушать! — Вадим крикнул, заставив жену вздрогнуть. — Я понимаю твое состояние,

но всему есть предел. Ты продолжаешь искать виновных, и смотрите-ка, до чего додумалась: ребенок виноват!

— Не кричи на меня, — в голосе Вали послышались слезы.

— Давай копать глубже, милая, — не в состоянии остановиться, резко продолжал Вадим. — Это я виноват, я! Ребенок мой, значит, первопричина найдена. Тебе стало легче, надеюсь? Как жаль, что я еще жив, правда? Несправедливо, что Скорпион решил забрать на небеса такую святую женщину, как твоя мать, вместо меня, грешного мужа! Я правильно излагаю, дорогая?

Вадим увидел, как Валя повернулась к нему и, глядя куда-то поверх его головы, сморщилась, тяжело задышала. Белов опустил взгляд и увидел, как бледно-розовая жидкость заструилась по ногам жены, быстро образовав неприятного вида лужицу. У него все оборвалось внутри.

— Вызывай «скорую» и звони Веронике, — почти простонала Валя.

Раздался звонок в дверь. Вадим открыл с таким лицом, что Костя вместо приветствия спросил:

— Что случилось?

— Вадим, что с тобой? — не давая возможности ответить, вставила Вика.

Вместо дружного застолья Проскурин повез Валю в роддом. Давно приготовленная сумка с необходимыми вещами была в руках Кости, а Вадим помог собраться Вале, и теперь они медленно спускались по лестнице. Вика осталась ждать их.

Всю дорогу в машине Вадим сжимал ладонь жены. Он не мог собраться с мыслями, чувствуя свою вину в том, что роды начались раньше положенного срока. Не должен он был срываться на ней. Какая-то дура сказала беременной женщине чушь! Нет, он не имел права кричать, расстраивать ее. Тем более что разговор на повышенных тонах Валя не переносила вообще, а в ее положении и подавно.

— Прости меня, малыш, я тебя прошу, — прошептал Вадим Вале на ухо, воспользовавшись тем, что очередная схватка ненадолго отпустила ее. — Я очень люблю тебя. Все будет хорошо.

В ответ она не сказала ничего, только положила голову ему на плечо и снова тяжело задышала от боли.

Маковецкая приехала в роддом через пятнадцать минут после того, как медсестра на санпропускнике увела Валю внутрь.

— Как она? — увидев на ступеньках пропускника куривших Вадима и Костю, озабоченно спросила она.

— Как положено, — ответил за Белова Костя.

Маковецкая достала свои сигареты, но снова спрятала их в сумочку.

— Я позвонила врачу, он уже едет. Очень удивлен сроком, хотя ничего катастрофического. Ребенок на этом сроке считается доношенным.

— Это

я ее расстроил, — нашел в себе мужество признаться Белов. Он прикурил очередную сигарету. — Я сорвался. Но она несла такую ерунду! Я хотел остановить ее. Она совсем потеряла голову.

— А твоя, считаешь, на месте? — строго спросила Маковецкая. — Я знала, что все не случайно. Вадим, не буду ничего тебе сейчас говорить. Моли Бога, чтобы все закончилось хорошо. — Вероника Сергеевна легко взбежала по ступенькам и скрылась за тяжелой, бордово-красной дверью.

— Ну, ты кретин, Белов, — сквозь зубы тихо сказал Проскурин. — Нашел время характер демонстрировать. Совсем охренел!

— Хоть ты не добивай, ладно? — раздраженно махнув рукой, огрызнулся Вадим.

Через пару минут вышла Маковецкая.

— Поезжайте домой. Вы, молодой человек, свое дело сделали, теперь ждите результатов, — многозначительно глядя на Белова, сказала она. Вадим подумал, что ее отношение к нему изменилось навсегда, окончательно и бесповоротно. Делать нечего, за ошибки приходится платить. Он считал, что холодность Маковецкой в данном случае — не самая высокая цена. — Я позвоню, когда будут новости.

По дороге Вадим уговорил Костю зайти к нему. Тот согласился, видя, что другу страшно оставаться одному. Вика забросала их вопросами: что да как?

— Викуся, ты слишком быстрая. Мы в стадии ожидания, — ответил Костя.

Вадим достал из бара бутылку коньяка, рюмки. Приготовленные Валей бутерброды, салаты стояли на столе.

— Предлагаю расслабиться, чтобы облегчить долгие минуты ожидания.

— Не рановато ли, может, дождемся звонка с известиями от Маковецкой? — спросила Вика. Мужчины посмотрели друг на друга.

— Заправляй салаты, выпьем по рюмочке, а то меня скоро трусить начнет, — вручая Вике банку майонеза, решительно сказал Вадим. Сам он нарезал хлеб, лимон, поджарил сосиски. — Прошу к столу. Костя, иди к нам.

Проскурин оторвался от просмотра выпуска новостей.

— Я зол на тебя, Петрович, — поднимая наполненную коньяком рюмку, сказал он. — Однако, учитывая, что ты на наших глазах проходишь стадию перерождения, входишь на очередную ответственную ступень развития мужчины, я не буду высказывать своего негодования основательно.

— Что натворил этот будущий папаша? — улыбаясь, спросила Вика.

— Не будем копаться в недавнем прошлом, — ответил Костя. — Лучше выпьем за скорейший, беспроблемный исход Валюшкиных страданий.

— Господи, как подумаешь, мы тут сидим, трапезничаем, а ей-то совсем не до смеха, — покачала головой Вика.

— Давайте, ребята, — Белов приподнял свою рюмку и одним большим глотком выпил ее содержимое.

Вика отпила чуть-чуть, закусив лимоном крепкий, обжигающий напиток. Костя смаковал небольшими глотками. Он считал себя знатоком коньяков, вин.