Любовь за гранью 1. Маскарад смерти
Шрифт:
– Но я видел, видел, я трогал его руками, посмотрите, я весь в крови! – это было правдой: вся футболка юноши словно побывала под фонтаном кроваво-красной краски.
– Значит так, мы поедем в участок, и ты нам все расскажешь с самого сначала. Затем сдашь анализ на содержание наркотиков и уровень алкоголя, ясно?
Ондрошевич был в бешенстве, его брови сошлись на переносице, а глаза яростно сверкали из-под очков. Он залез в машину, и грязно выругался, затем посмотрел на Лину.
– Подумать только, я весь участок на ноги поднял, а ему чудовища померещились! И где только подлецы наркоту
– Не думаю, что он под наркотиками. Глаза у парня нормальные. И не пьян он настолько, чтобы галлюцинации начались.
– Вижу, – буркнул Ондрошевич, – я его мать с детства знаю и Лазаря помню еще ребенком. Кровь на его одежде человеческая, и перепуган он не на шутку. Только кажется мне дружка своего он сам убил! И мне это не нравится! Что я его матери скажу, когда придется парня посадить?
Лина понимала сомнения Ондрошевича и молча кивнула. Да, городишко маленький и совсем не хочется, чтобы кто-то из своих оказался убийцей.
– А мотив какой?
– А хрен эту молодежь разберешь. Может девку не поделили. Только наврал он все про тело, понимаете? Там настолько стерильно, что и придраться не к чему: ни следов борьбы, ни примятой травы. Я, конечно, пришлю парней завтра с утра, но думаю, что впустую. Мальчишку надо допросить, и с пристрастием. Психиатра к нему позову, может, это по их части.
Александр замолчал. Лине он уже не казался пакостным и злобным как многие люди его профессии. Он явно жалел юношу и не хотел выдвигать обвинения только для того, чтобы закрыть дело и избежать очередного глухаря. В Киеве с мальчишкой вряд ли бы так церемонились.
– Хотите завтра днем с нами? – предложил офицер и отпил из фляги воды.
– Нет, я уезжаю, все дела свои уже решила. Скорей всего вы правы – банальная уголовщина. У нас в Киеве такого добра хватает на каждом углу.
– Не понравилось у нас? – он усмехнулся.
– Отчего же? Понравилось. Очень даже, милое место, как раз для туристов. Если подключите муниципалитет города и изловите взбесившихся животных, то вообще сказка.
– С хозяином встретились?
– О да! – ее передернуло от мысли о Владе, на душе стало неприятно и тоскливо.
– И как? – хитро спросил Ондрошевич.
– Никак! Что вы с ним носитесь, как с писанной торбой? Тоже мне цаца! Всего лишь хозяин лесопилки, не золотых же приисков.
– Это его хобби – наша лесопилка, ею и вовсе не он занимается, а больше заместитель – некто Стефан Дворжский.
– А что ж тогда? Чем ваш мистер неуловимость и недосягаемость занимается?
– Ну, алмазные шахты на Аляске, главный пакет акций «Нефтепрома» и огромный туристический бизнес по всему миру.
Лина от удивления раскрыла рот. Алмазные шахты – это было слишком даже для него. Что ж, она не ошиблась. Куда ей до этого олигарха? Как до Киева рачки. Неудивительно, что он просто о ней забыл. У него таких, как она – вагон с маленькой тележкой, при его деньгах и внешности. Да что там говорить, забыть о нем немедленно, пока она не довела себя до полной потери самоуважения.
– Ну, вот и ваш дом, пани. Приятно было с вами познакомиться, и счастливой дороги. Сенсация не состоялась.
– Спасибо,
Он недоверчиво улыбнулся и стекло окна медленно поднимаясь, скрыло его лицо. Лина удрученно пошла к дому. На душе остался неприятный осадок. Она сбросила одежду, ополоснулась холодной водой из таза и прилегла на диванчик. От усталости разболелась голова и Лина не заметила, как уснула.
Посреди ночи ей вдруг показалось, что в доме кто-то есть, она приподнялась, зажгла бра на стене – никого. Лишь окно распахнуто настежь, и шторка качается из стороны в сторону. Лине показалось, что вчера вечером она его закрыла. Хотя в доме толпилось столько народу – могли открыть снова. С этими мыслями она отключилась и проспала до первых петухов.
Утро снова выдалось дождливым. Лина быстро собрала сумку, прибралась, выпила чашку кофе. Стало немного грустно покидать родной дом. Она еще раз обошла комнаты, словно прощаясь, и спустилась вниз. Сотовый молчал со вчерашнего утра: «Мелкая, пакостная гадость, даже смску не выдал,– она с ненавистью пихнула его в сумку, – что ж, завтра начнется обычный круговорот повседневности, и мне будет некогда думать об этом».
Еще совсем рано, и она не успеет попрощаться с Вандой. Придется оставить ей записку с благодарностью. Соглашение с Владом вряд ли имело силу, и она, скорее всего, больше никогда сюда не приедет. Впрочем, зачем ей сюда возвращаться? Мрачно здесь как-то и дико. Например, вчерашний случай, после него не хотелось оставаться в Бране ни секунды.
Лина вышла на улицу, дождик покалывал ей лицо, утренний холод пробирал до мозга костей. Запищал сотовый, и она с надеждой вытащила его из кармана куртки.
– Алло!
– Уже выезжаешь?
«Сашка, – разочарованно подумала Лина, – всего лишь Сашка».
– А, это ты?
– Конечно, я, а ты ждала кого-то другого? – ревность так и проскальзывала в его голосе.
– Ну, кого еще может принести в такую рань? Только тебя!
– Да брось, ты все равно не спишь. У тебя ведь самолет через три часа. Я буду тебя встречать, – настойчиво подчеркнул он.
– Хорошо. Тогда до встречи. Я уже выезжаю, позвоню, когда приземлюсь.
Она закрыла захлопнула крышку сотового, погрузила сумки в багажник автомобиля.
Еще раз с тоской посмотрела на дом и села за руль. Мобильный зазвонил снова, на экране высветился номер Ондрошевича.
– Да, доброе утро, шеф!
– Не очень оно и доброе, так позвонил, думал, вам будет интересно. Тот мальчишка Аурель и в самом деле пропал, его мать уже с шести утра обрывает все телефоны в приемной. А Лазарь, он повесился в камере, мы так и не успели его как следует допросить.
– Как повесился? Что это значит? – Лина поперхнулась сигаретным дымом и закашлялась. Этот мальчик не мог так поступить, он слишком боялся за свою жизнь, чтобы так просто свести с ней счеты.
– А вот так! На ремне от джинсов, по-моему, он все же пришил своего приятеля, а угрызения совести и страх разоблачения доконали его окончательно.
– Что будете делать?
– Искать тело Ауреля и закрывать дело! – проворчал Александр. – Легкой вам поездки, Ангелина Дмитриевна.
– Спасибо, и вам всего хорошего.