Любовь за гранью 7. Осколки безумия
Шрифт:
– Не тошнит, а голова болит. Но последнее время у меня часто головные боли. Это не связано с этой аварией.
– Мигрени? – Вик посмотрел мне в глаза и посветил в зрачки маленьким фонариком. Интересно, он действительно меня не узнает?
– Можно сказать и так. Мое лекарство взорвалось вместе с машиной…
– Так что насчет мигреней? Как давно они у Вас? – теперь он трогал мои скулы, затылок.
– Недавно… я только месяц назад вышла из комы, у меня полная амнезия. Семь лет жизни как не бывало.
Виктор бросил на
– Кома из-за чего? Что послужило катализатором такого состояния?
– Авария… по крайней мере, мне так сказали.
В этот момент я еще верила в это.
– Я могу попросить связаться с Вашей семьей. Они наверняка Вас ищут.
Я отрицательно качнула головой, а Виктор ощупал мои ключицы.
– Так, Вы говорите, травма головы, верно?
– Да… мне делали трепанацию черепа.
Он захохотал, и я дернулась от неожиданности:
– Простите, кто Вам сказал подобную чушь?
– Моя… моя тетя, она врач и…
– Бред. У Вас не было никакой трепанации, никогда, это я Вам как нейрохирург говорю. Я не чувствую никаких повреждений, никаких шрамов, неровностей.
Теперь я уже смотрела прямо ему в глаза. Он шутит?
– Не поняла.
– Что Вы не поняли? Со всей серьезностью Вам заявляю. У Вас не было ни одной операции но голове. Ни одной или…
– Или что? – спросила я.
– Или же на Вас все зажило, как в фантастическом триллере. Завтра сделаем МРТ головы. И я Вам точно скажу, была операция или нет, если Вы сомневаетесь в моих словах.
Дверь кабинета распахнулась. Зашла медсестра. Она в удивлении охнула:
– Виктор Андреевич! Вы! Вы вернулись? Я думала Вы сегодня на свадьбе Вашей сестры и…
В этот момент мне стало неловко. Более того, я почувствовала себя виноватой.
– Свадьба подождет, – усмехнулся он, – Вот, девушка по дороге в аварию попала.
Медсестра едва удостоила меня взглядом, а вот на доктора смотрела, раскрыв рот в благоговейном восхищении.
– Пациенты Вас преследуют, – улыбнулась она, и я подумала, что между ними что-то было, ну, или она сохнет по нему, притом давно. Я еще не определилась, насколько мне самой нравится Вик сейчас. Безусловно, я выросла из детских чувств, и он изменился.
– Размести Марианну в этой палате, хорошо? Открой на нее карточку.
Вик отвел медсестру в сторону:
– Но как? В этой палате…
– Настя, я сказал, чтобы в эту палату – значит в эту.
– Но Фаина…
– Я сам с ней поговорю. Оставь это мне.
– Хорошо, завтра ею займется доктор Ветрова. Я запишу для нее сообщение. Она делает утренний обход.
– Я лично буду заниматься этой пациенткой. Не нужно Ветрову или еще кого-то.
– Виктор Андреевич, завтра у Вас сложная операция и три пациента. Вы не успеете и…
– Отдай двоих Ветровой. Освободи место.
Медсестра обреченно кивнула.
– Хорошо. Я все поняла. Вам кофе
– Да, Настенька, сделай.
Когда медсестра ушла, я посмотрела на доктора и тихо сказала:
– Спасибо, Виктор, ты спас мне жизнь.
Прозвучало банально. Потому что эти слова он слышал не один раз. Я успела рассмотреть дипломы и благодарности на стене. Судя по всему, я сейчас нахожусь в кабинете знаменитого нейрохирурга Лазарева. Завотделением частной клиники нейрохирургии. От удивления его брови приподнялись.
– Мы знакомы?
– Знакомы. Марианна Воронова. Я училась вместе с твоей сестрой.
Он несколько секунд смотрел на меня, а потом усмехнулся. Вот это не изменилось, его улыбка. Она осталась все той же мальчишеской, задорной, в сочетании с искорками в зеленых глазах. Мне когда-то нравилось, как он улыбается.
– Невероятно. Мышка-Мари… О, боже…
– Мышка? – я приподнялась на локтях.
– Да… мы называли тебя мышкой… – он смотрел на меня и улыбался, – Ты изменилась… черт, я бы ни за что не узнал тебя.
– А я тебя узнала, еще там, на дороге.
Через несколько минут медсестра принесла кофе, но мы даже ее не заметили. Вик громко смеялся, когда я рассказывала ему, как МЫ называли его между собой. Он сидел рядом на постели в своих дурацких очках, и я вдруг поняла, что нравится он мне по-прежнему. Как и раньше.
Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Я вскрикнула от неожиданности. В палату ворвался Николас вместе с отцом. За ними следом забежала Настя.
– Я не знала, Владислав Самуилович. У нее не было документов и…
В этот момент Ник повернулся к ней, и все мое тело покрылось мурашками. Я увидела, как загорелись его глаза. Или это игра света? Радужки стали ярко-красными на мгновение:
– Выйди вон отсюда.
Медсестра побледнела и попятилась к двери.
– Что вы себе позволяете? – Вик направился к моим родственникам, – Освободите помещение и ожидайте в вестибюле. Если вы ко мне, то я освобожусь через десять минут. Вы не видите, я с пациенткой?
Николас посмотрел на Вика, и я почувствовала, как моя кровь леденеет. Более мрачного и тяжелого взгляда я еще никогда не видела.
– Мы пришли к ней.
Я натянула одеяло по самые уши. Отец первым нарушил тишину, он посмотрел на Виктора.
– Думаю Вам лучше рассказать, что здесь происходит, прямо сейчас. Ваша пациентка – моя дочь, и мы искали ее четыре часа. Никто не удосужился нам сообщить, где она, Виктор Андреевич.
– Это недоразумение. Пройдемте в мой кабинет, я все объясню.
– Объясняй здесь и сейчас, – Николас сложил руки на груди, и я снова подумала о том, сколько в нем дикой энергии, мрачной, жестокой. Почему-то рядом с ним Вик показался каким-то слабым и жалким. А еще я чувствовала запах страха. Виктор знал, с кем он говорит. Я в этом не сомневалась. Он боялся.