Любовь Жар-птицы
Шрифт:
– Вера, ты чего это замерла? Задумалась что ли, о чём? – Пал Палыч с доброй улыбкой и долей снисходительства во взгляде, вновь коснулся её руки, возвращая в реальность.
– Я…, - Вера качнула головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. – Не обращайте внимания и…, - она, улыбнувшись, шагнула вперёд, заключая мужчину в объятия. – Спасибо вам большое, Пал Палыч. За всё. Вы нам очень с Сашкой помогли.
– Охх, ну, что ты, дорогая, не нужно, - мужчина по-отечески похлопал её по спине. – Это вам спасибо, что эти месяцы у меня жили. Жаль, конечно, что уезжаете, но… Если уж так судьба распорядилась, то пусть так и будет. Заезжай в гости с дочкой, если когда-нибудь снова здесь окажетесь. Я только рад буду.
– Обязательно, Пал Палыч.
Распрощавшись с мужчиной, она, наконец, покинула квартиру, напоследок оглянувшись, сохраняя в памяти полгода,
– Мам, ну, наконец-то, - с облегчением протянула, ждущая её возле машины вместе с Костей Сашка, когда Вера вышла из подъезда. – Мы тебя заждались уже.
– Ты чего так долго? – улыбнувшись, спросил Орлов и обнял её за плечи, когда женщина подошла ближе. – Мы тебя и, правда, заждались.
– С Пал Палычем прощалась, - Вера улыбнулась в ответ и протянула ладонь, чтобы поправить шарфик на шее дочери. – А вы, почему здесь ждёте? Холодно же на улице.
– А мы уже не на улице, - Сашка, весело подмигнув, открыла дверь и легко забралась на заднее сидение, тут же сдёргивая с головы тёплую шапку и перчатки.
– Пойдём, - Костя шагнул к машине.
– А то и сама замёрзнешь.
– Подожди, - остановила, положив руку на грудь. – Я хочу поговорить.
– И о чём?
Вера вздохнула, набираясь сил, замечая, как Орлов прищурился, подозрительно оглядывая её лицо, изучая эмоции.
– О кольце. О том разговоре.
– Мне кажется, что я ещё тогда все сказал. Свадьба будет.
– Но, Костя, - она удержала его за ладонь, когда мужчина вновь повернулся к машине, намереваясь открыть перед ней дверь машины. – Послушай, пожалуйста, ладно? Мне кажется, что это будет лишним. Нам ведь не по двадцать лет, чтобы свадьбу устраивать.
– А ты считаешь, что только в двадцать лет люди женятся?
– Ну, конечно, нет, - Вера снова вздохнула и попыталась не показывать своего волнения, наблюдая, как меняется взгляд серых глаз Кости. – Только это же не обязательно. Давай, просто поживём вместе? Ведь, во-первых, мы мало знакомы. Во-вторых, что скажут твои родные? Я сомневаюсь, что им понравится эта идея. И, в-третьих…
– Ну, и что у тебя, в-третьих, Вера? – Костя вопросительно вздёрнул правую бровь. – Мне очень интересно.
– Женитьба - это же… это же… очень серьёзно, - Кузнецова и сама не заметила, как голос снизился почти до шёпота. – А если не сложится, Костя? Что тогда? Я не хочу, чтобы ты пожалел потом.
Замолчала, чувствуя, как последние озвученные слова разжигают внутри, уже было забытые сомнения. Страхи, оставившие её одну на две недели, вдруг вернулись обратно, потому что именно в этот момент она поняла, что Орлов рядом с ней. Что они вместе, втроём, возвращаются обратно, туда, откуда она так стремилась сбежать полгода назад. Что он готов связать свою жизнь с ней – Верой Кузнецовой, стриптизёршей из клуба, которую богатые клиенты прозвали Жар-птицею.
Боже, она же не спит? Так, вообще, возможно?
– Вера, - Костя с шумом выдыхает скопившееся за время разговора напряжение и притягивает женщину к себе, крепко обнимая, соприкасаясь своим лбом с её. – Неужели, ты до сих пор думаешь, что у нас всё несерьёзно? Тебе мало доказательств этого? Для меня всё очевидно и я не хочу тратить время зря. И ты его тратить не будешь, - мужчина нежно обнимает Верино лицо ладонями и ласково улыбается.
– Вера, милая, я не хочу думать о том, что у нас получится и что нет. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Остальное меня мало волнует.
– Так нельзя, Костя, - Кузнецова не собиралась уступать. – Так не делается.
– А нам можно, Вера, слышишь? Нам можно.
Целует коротко в губы, словно точку ставит и открывает перед ней дверь, всё также улыбаясь. От этой улыбки у неё на сердце своя персональная весна наступает, не смотря на холодный конец декабря и сомнения, от которых она, к сожалению, не могла избавиться. Потому что казалось, что Орлов не понимает. Не желает видеть очевидное. Или может это она ошибается? Зря накручивает себя? Ведь он не просто так вернулся, и она сама с ним не просто так решила уехать обратно. Любит. Хочет быть рядом. Хочет наблюдать вот эту самую улыбку каждый день и чувствовать, что нужна. Знать, что необходима. Но при всём этом не видела Вера себя в роли жены. Привыкла видеть себя красивой девочкой у шеста. Привыкла быть мамой, а вот женой… Нет. Не могла представить. Лишь вздрагивала внутренне,
– Ну что, милая, не так уж это и ужасно, правда? – спрашивает вполголоса, широко улыбаясь, наблюдая за тем, как уже жена, в белом кружевном платье до колен, одевает ему обручальное кольцо на палец.
– Только чуточку, - шепчет Вера в ответ и понимает, что для мужчины с искрящимся от счастья глазами, стоящего напротив, она готова быть кем угодно.
» Эпилог
Самое сложное этим вечером - было выдохнуть. Успокоить бешено бьющееся сердце и расслабиться. А с остальным она старалась справиться в одиночку или благодаря Косте с Сашкой, которые своим хорошим настроением заражали и её. Муж стоял по правую руку и ласково обнимал за талию, а дочь сжимала её пальцы своими и улыбалась. Улыбалась так, что в ответ не улыбнуться было просто невозможно. Поэтому Вера чувствовала, что у нее получается выглядеть так, как выглядела бы любая другая невеста на своей собственной свадьбе. Весёлой, безмятежной и счастливой, даже не смотря на многочисленные ситуации, думая о которых ещё вчера у неё коленки подкашивались, и хотелось снова попытаться отговорить Костю от этой затеи. Но стрелка на часах уже перевалила за девять часов вечера, основная часть праздника уже прошла, все слова сказаны, подарки подарены, и гости теперь просто веселились в своё удовольствие, а ничего из того, что творилась в мыслях, мучавших её всю сегодняшнюю ночь, не произошло. В ЗАГСе было сказано твёрдое «да» и при этом голос не пропал, ручка при росписи не закончилась, даже слёзы, появившиеся на глазах после осознания того, что она с этого дня не Вера Кузнецова, а Вера Николаевна Орлова, удалась спрятать, уткнувшись лицом Косте в плечо и крепко обняв.
Костя стал её мужем, а она его женой.
И понимание этого вдруг сложилось в голове единым пазлом, вызывая внутреннюю дрожь и неконтролируемое чувство счастья, освобождения и надежды. Будто цепи, ранее не дающие возможности свободно дышать, спали и… дыхание перехватило, голова закружилась, а перед глазами другие глаза, серые, любимые, искрящиеся тем, чему Вера названия не знала, но чувствовала. Оно распирало изнутри. Заряжало энергией, от которой летать хотелось и говорить-говорить-говорить «люблю тебя», не переставая. Говорить взглядом, касаниями, улыбками, движениями в такт. Не умолкать не на секунду. Чтобы от самой себя оглохнуть. Чтобы все видели. Знали, что он для неё значит и не смели усомниться в обратном. И совсем неважно, что она возможно в глазах остальных казалась одной из летавших от счастья в облаках невест. Просто маска, которая исправно скрывала её эмоции уже несколько лет, сегодняшним днём, растворилась окончательно, не оставив после себя и следа, а надевать другую Вере не хотелось. Она с удовольствием смеялась над рассказами Елизаветы Александровны, мамы Кости, о её свадьбе с Андреем Евгеньевичем, с немалым же удовольствием после окончания разговора станцевала со свёкром под немалочисленными взглядами родственников и друзей. Обсуждала с Сашкой и Шмелёвым вкус торта, выбранный с большим трудом накануне свадьбы. С интересом слушала истории из детства, которыми охотно делился Антон, и чувствовала, как щёки горят от распирающих грудь чувств. И узнав о подарке от семьи Волковых, ей показалось, что ещё немножко, и она взорвётся, потому что к счастью, радости, окрылённости внутри добавились изумление, шок и потрясение. Для всех эмоций вдруг перестало хватать места.