Любовная карусель
Шрифт:
— С Крессуэллом мы познакомились много лет назад, — тихо ответила она, стараясь заглушить злобу и подозрительность Ричарда. — Мы дружили семьями.
Однако муж разозлился еще сильнее.
— Ты никогда мне этого раньше не говорила, — продолжал он обвинять. — Я работаю у Стивена уже два года, и ни ты, ни он не упомянули, что вы знакомы.
Николь неопределенно пожала плечами.
— Думаю, нам обоим было неприятно об этом вспоминать. Наша дружба закончилась,
— Он что, и правда был виноват?
Подозрительность в глазах мужа ей не понравилась.
— Нет, — словно оправдываясь, горячо проговорила Николь. — Джек вел машину. А мои родители тогда были слишком убиты горем, чтобы делать разумные выводы. Они считали, что если бы Стивену не подарили спортивную машину, а он не разрешил Джеку сесть за руль, то несчастья бы не произошло.
— В таком случае, это он должен тебя не любить, разве что… Постой-ка, тебе было семнадцать, когда погиб твой брат?
— Да. — Николь не понимала, куда клонит Ричард.
— Я хотел бы уточнить, когда это случилось?
— Под Новый год…
Ее воспоминания сохранили яркость и остроту того момента, когда она узнала о катастрофе: шок, горе и преступное чувство облегчения, что Стивен остался жив. Мало того, он продолжает приносить ей несчастье и поныне. Не следовало ей сегодня занимать его кабинет в личных целях.
С силой Ричард ударил кулаком по столу.
— Так вот кто отец Джонни!
Эти слова звоном отдались в ушах Николь. Посмотрев в разъяренное лицо мужа, она не нашлась, что ответить.
— Ведь Джонни родился в сентябре, — продолжал наступать Ричард. — Как раз через девять месяцев после катастрофы. Все сходится, не так ли? Так вот почему отец Джонни бросил тебя! Твои родители обвинили Крессуэлла в смерти их сына, а тебя отправили к тетке.
Ричард нервно шагал по кухне, ударяя кулаком одной руки в ладонь другой.
— И ты позволила мне работать в фирме отца твоего сына! — в бессильной злобе выкрикнул он.
Оправившись от изумления, вызванного догадками мужа, Николь возразила:
— Но Джонни твой сын, только твой! Ты для него единственный отец. Так что, прошу тебя, замолчи. Это никак не связано с…
— Не связано? — взвился Ричард. — Как ты могла подкинуть мне сына Стивена Крессуэлла?
— Джонни мой ребенок, ты усыновил его и заботился о нем как о своем собственном.
— Но больше я этого делать не буду.
Николь не могла поверить услышанному.
Как он после стольких лет, прожитых вместе, может отказаться от мальчика?
— Как это удобно, Ричард! Может, мне подыскать других
— Не вмешивай сюда моих дочерей, — голос Ричарда вновь сорвался на крик. — Все эти годы ты скрывала от меня…
— Все эти годы тебя почему-то не волновало, кто настоящий отец Джонни, — твердо сказала Николь. — Ты поддерживал его и заботился о нем, играл с ним, гордился им, как собственным сыном. Как можно все это забыть? Ответь!
Покраснев, Ричард на минуту отвел взгляд, но чувство вины у него быстро сменилось гневом.
— Ты не имела права скрывать правду, когда узнала, что я собираюсь работать в фирме Крессуэлла.
— Ты очень хотел получить эту должность, Ричард, и я только радовалась за тебя. Если бы я знала, что там ты встретишь Барбару Хорнклиф и бросишь нас ради нее…
— Я не собираюсь бросать Люси и Кэтрин. — По виду Ричарда можно было заключить, что он решил проявить чудеса великодушия.
Хорошо, хоть на это у него хватило совести.
— Так значит, ты бросишь только Джонни? — подводя итоги, спросила Николь. — Очевидно, потому что Барбара терпеть не может мальчиков? Конечно, маленькие девочки будут для нее не столь обременительны. А может, просто ты не хочешь отвечать на щекотливые вопросы, которые уже вполне способен задавать Джонни?
Снова покраснев, Ричард перешел в наступление.
— Так ты не отрицаешь, что твой мальчишка — сын Крессуэлла?
Николь едва сдержалась, чтобы не вцепиться в мужа ногтями.
— Ни перед кем отчитываться я не должна, — выпалила она. — В свое время из лучших побуждений ты усыновил Джонни. А сейчас, обвиняя в чем-то меня, ты просто ищешь повод оправдаться, но я тебя уже не прошу. Никогда!
Упершись в стол руками, Ричард наклонился к жене.
— Посмотри мне прямо в глаза, Николь, и скажи, что вы с Крессуэллом не были любовниками и что Джонни не его сын.
Николь с ненавистью уставилась на мужа. Это подло — использовать ее старую любовную связь для того, чтобы сложить с себя обременительные обязанности!
И все равно Николь не могла солгать. К тому же она испытывала вполне естественное чувство гордости за происхождение сына. Ведь Стивен Крессуэлл добился высокого общественного положения и был боссом Ричарда.
— Стивен не знает, он ничего не знает, — наконец промолвила Николь.
— Может, ему уже пора узнать, — победно заявил Ричард. — Пусть теперь сам заботится о своем сыне.
— Нет, — выдохнула Николь, испугавшись одной мысли об этом.
Но Ричард считал себя на высоте положения.