Любовная ловушка
Шрифт:
– Дункан, ты никогда не был никчемным, – возразил Коналл.
– Ты ничего не знаешь! – выдохнул Дункан и вытер глаза рукой. – Дэр думал только о тебе. Он растил тебя как будущего вождя клана, он подыскал тебе невесту, обеспечил тебе будущее, а я должен был вечно держаться за материнскую юбку. Но ты плевал на все, что давал тебе отец! Ты не любил Нонну, но все равно взял ее. Так же и с кланом! Ты не мог любить наших людей, – он горько рассмеялся, – настолько, чтобы забыть о гордыне и спасти их! Такая цена была слишком высока для
Дункан тяжело перевел дух и продолжил:
– А я хотел помочь им. Я был готов отдать Ангусу Бьюкенену собственную задницу, если бы знал, что это облегчит жизнь людей нашего клана. И я действительно помог им! Когда ты ушел в хижину Ронана, я без устали работал, добывал еду, возвращал людям надежду и улыбки! И я преуспел в том, в чем ты потерпел неудачу! Во всем!
Коналл стиснул зубы. Его сердце замерло.
– Я знаю, Дункан, ты лучше меня.
– Черт подери, ты прав! – Дункан сжал ладони в кулаки и с яростным воплем потряс ими в воздухе. – Но что мне с того, а, Коналл? Скажи мне! Для меня нет места в моем собственном доме!
Ангус Бьюкенен шагнул к Дункану, протянув к нему тонкую дрожащую ладонь.
– Для тебя есть место здесь, – прерывающимся голосом произнес он. – Ты сын моей сестры… – Ангуса опять стала одолевать одышка, – …мой племянник.
Дункан развернулся к нему:
– Мне не нужна твоя помощь, старик! Ты тоже виноват во всем этом!
Лана Маккерик, все еще стоявшая на коленях, протянула руку к Дункану.
– Пойдем домой, Дункан. Все будет хорошо, вот увидишь, – взмолилась она.
– Я никуда с тобой не пойду, лживая женщина, – заявил Дункан, а потом посмотрел на Ивлин. Она прикрыла глаза, будто ей было очень стыдно. – Мне очень жаль тебя и жаль ребенка, которого ты носишь. Это правда.
Потом он опять повернулся к Ангусу Бьюкенену.
– Если у тебя осталась хоть капля уважения к сестре – женщине, которая дала мне жизнь, то проводишь меня до дверей и прикажешь, чтобы меня не трогали, пока я не покину твою землю.
– Дунк, не уходи один, – попросил его Коналл.
– Ты… – с презрением воскликнул Дункан, – больше мне не брат, не друг, не господин. Ты мне никто. Все вы! – Он опять глянул на Ангуса. – Так что скажешь, старик? Ты поможешь мне выйти отсюда или я умру за твоей дверью?
Ангус кивнул. На его лице появилось тяжелое выражение покорности судьбе.
– Пойдем, – сказал он и направился к выходу. Дункан пошел следом.
Лана кое-как поднялась на ноги, собираясь кинуться за ним, но Коналл остановил ее, положив руку ей на плечо.
– Оставь их, мама, – посоветовал он ласковым тоном, какого, по мнению Ивлин, эта женщина совсем не заслуживала. – Дункану нужно время. Это самая малость, которую мы можем ему дать.
Лана повернулась и с рыданиями упала на грудь Коналла. Ангус вернулся в зал один и рухнул в кресло.
Ивлин почувствовала, как судорога опять сжала низ живота. На этот раз она была
Нет, такого не может быть. Ребенку еще рано появляться на свет.
Потом Коналл отстранил Лану и встал перед ней, опустив руки. На его лице было написано глубочайшее сожаление.
– Теперь ты все знаешь, Ив, – сказал он, его янтарно-карие глаза с нежностью смотрели на нее.
– Что я теперь знаю? – прошептала она. Еще одна резкая волна судорог охватила низ живота.
Коналл нахмурился.
– Знаешь, почему я покинул тебя, – объяснил он. – Я испугался, что раз ты не Бьюкенен и наш ребенок не будет Бьюкененом, то проклятие Минервы перейдет на тебя и может причинить тебе вред. Поэтому я решил уйти от вас, чтобы обеспечить вам безопасность, до тех пор пока сам не поговорю с Ангусом.
Ивлин почувствовала боль в сердце, более сильную, чем спазмы в животе.
– Ты ушел от нас, чтобы мы были в безопасности? – переспросила она и недоверчиво рассмеялась.
– Да. – Коналл бросился перед ней на колени, – я пошел за Дунканом и мамой. Я хотел объяснить им, какие ужасные вещи я совершил и что попытаюсь сделать все для того, чтобы исправить положение. А потом я собирался прийти за тобой!
Ивлин покачала головой, глядя в эти глубокие янтарные глаза. Низ живота горел от боли. И только когда спазм прекратился, она смогла заговорить:
– Я не верю тебе. – Ивлин почувствовала, как слезы покатились по ее щекам. – Ты с самого начала меня обманывал. Я тебе была не нужна. Ты только… хотел получить от меня то, что, как тебе казалось, я могла тебе дать.
– Я люблю тебя, Ив, – прохрипел Коналл сквозь сжатые зубы. – Я готов умереть за тебя. Я сделаю все, что ты попросишь. Я хочу прожить с тобой всю жизнь.
Ивлин не могла позволить словам Коналла тронуть ее сердце. Она не хотела, чтобы он опять разбил его. Вдруг Ивлин почувствовала влагу внизу живота. Боль стала тупой и пульсирующей.
– Я не верю тебе, – повторила она. – Я не хочу больше жить с тобой. Я не люблю тебя. Оставь меня.
– Ив, пожалуйста, – хрипло проговорил Коналл. Его лицо исказилось, он наклонил голову так, что его щека чуть не коснулась колена Ивлин. – Дай мне возможность доказать тебе…
– Оставь меня, – повторила Ивлин, смотря в сторону дверей. Ей было все равно куда смотреть, но только не в эти золотистые, полные страдания глаза. – У тебя это хорошо получается. Уходи.
– Нет! Я не оставлю тебя! Я буду бороться! Я…
Ивлин не заметила, как Ангус пошел к дверям. Она увидела, как полудюжина мужчин клана Бьюкененов вдруг заполнили зал. Ангус прервал излияния Коналла.
– Уходи, Маккерик, – произнес он холодным тоном, – сделай то, о чем просит эта женщина. Я не хочу, чтобы тебя пинками выставили отсюда. Ив и так слишком много из-за тебя пережила.