Любовница Фрейда
Шрифт:
Громко хлопнула дверь, и шум бегущих детских ног вывел Марту из оцепенения. Минна неохотно оторвалась от чтения увлекательной статьи, объявляющей о том, что громадный рукав «баранья ножка» канул в небытие.
— Мама! Я не стану больше спать вместе с Софи! — крикнула Матильда, ворвавшись в комнату. — Она мерзкая, от ее постели воняет, у нее, наверное, опять случилась эта гадость.
Марта приподняла голову и, пытаясь понять, о чем речь, протерла глаза.
— Милая, но у нас нет свободной комнаты.
— Это теперь у нас нет свободной комнаты! — заявила Матильда, вызывающе глядя на Минну.
— Детка, успокойся!
— Почему
— Постарайся быть терпимее к своей сестричке, — нараспев повторила Матильда. — Тебе легко говорить! Почему бы тебе не поспать с ней? — Она выбежала, хлопнув дверью.
— Минна, догони ее и отругай, — пробормотала Марта.
— Она просто погорячилась, и я действительно заняла ее комнату. Наверное, в следующий раз возьму ее с собой в кафе. И куплю ей апфельштрудель [14] . О чем ты думаешь?
14
Яблочный рулет.
Марта неподвижно лежала в сумрачной душной комнате, окутанная наркотическим коконом, одна рука покоилась на груди, а другая сжимала вязальный крючок. Минна посидела несколько минут возле постели, глядя в расслабленное лицо сестры, губы которой расползлись в милой пьяной полуусмешке. Потом она поправила простыни, подошла к окну и приоткрыла тяжелую штору, впустив несколько лучиков света. Постояла немного, вглядываясь в очертания на фоне неба. «Сегодня от Марты проку не будет», — подумала Минна. Она убедилась, что сестре наконец стало лучше, она приняла дозу пахнущего корицей сиропа и облизала ложку, как кошка облизывает лапу, вдоволь налакавшись молока.
Глава 10
Контуры молодого месяца еще виднелись над городскими крышами, когда Минна вышла от Марты. Гора дел, которые нужно выполнить до обеда, давила ей на плечи, и она подумала: полностью ли расписано у Зигмунда сегодняшнее утро? Минна знала, что у него было заведено принимать пациентов в своем кабинете около восьми часов, сразу после ухода цирюльника, и до обеда Зигмунд редко появлялся наверху. Но порой в его расписании возникали «окна». Минна вернулась к себе и закончила туалет — положила румяна, расчесала и заколола волосы, застелила кровать. Потом пошла вниз, где столкнулась с Эдной, несшей в стирку грязную и мокрую постель Софии.
— Прачка появится только завтра утром. Придется замочить в щелоке, — проворчала она.
— Эдна, мне очень жаль. Пожалуйста, вынесите это, иначе в кухне будет несколько дней не продохнуть, — сказала Минна.
— Кто-то должен поговорить с девочкой! Безобразие!
— Нет-нет, не говорите ей ни слова. Я сама.
«Бедняжка Софи, — подумала Минна, — ведут себя так, будто ребенок совершил смертный грех. Придется мне несколько раз будить ее ночью, чтобы сводить в туалет».
Минна прошла по коридору и заглянула в пустую комнату Софи и Матильды. На кровати Софи лежал голый матрас, в воздухе витал слабый запах мочи, как бывает в темном переулке. Она открыла окно. На кофе нет времени, уже девятый час. Марта обычно выходила на рынок рано утром, чтобы выбрать себе еженедельный букет цветов до того, как у прилавков столпится народ, и Минна мало что успела сделать перед уходом. Она полила поникшие и безрадостные комнатные растения (увы, не ровно
15
Сосиски из свинины в натуральной оболочке, обжаренные на сковороде.
Было чудесное ноябрьское утро, дул легкий ветерок. Минна собралась на улицу. Минуя лестничную площадку, она заметила, что дверь приемной Фрейда приоткрыта и он сам направляется к двери в клубах табачного дыма. Фрейд поймал ее взгляд, когда она спускалась по ступенькам, и, широко улыбаясь, двинулся ей навстречу. Минне все еще было чуточку неловко за вчерашний вечер, но она решила вести себя как ни в чем не бывало. Он прислонился к стене, худой пятерней взъерошил волосы и мгновенно преобразился в человека, для которого нет ничего приятнее, чем поболтать с первым встречным.
— Как ты можешь курить так рано, — сказала Минна, помахав ладонью перед лицом. — Тебе никогда не бывает плохо от этого?
— Нет, никогда. К сожалению. Куда собралась?
— По делам. Марте нездоровится.
— Войди на минуту. Я хочу кое-что показать тебе.
Минна покосилась на пустую приемную и остановилась.
— Не волнуйся. Следующий пациент придет только через полчаса. Ты это оценишь, присядь.
Она примостилась на краешке стула и наблюдала, как Фрейд исчез в кабинете, а потом вернулся, держа в руке антикварную статуэтку.
— Мой магический амулет, — пояснил он. — Его обладатель предположительно наделялся сверхъестественными способностями.
Зигмунд сообщил, что статуэтка из Древнего Египта. Поднес ее поближе к свету, и Минна увидела, как солнечные лучи отражаются в гладкой бронзе.
— Восхитительно, правда? Мой антиквар в лепешку расшибся, чтобы добыть ее. Только не рассказывай Марте. Она стоит целое состояние. — Фрейд протянул ей статуэтку так бережно, словно это было инкрустированное драгоценными камнями яйцо Фаберже.
— Она прекрасна. Но что это означает? — спросила Минна, ощупывая заклинание, вырезанное по краям.
— Эта статуэтка львиноголовой богини Сехмет, обладавшей властью уничтожать врагов бога Солнца. Собственно, у меня уже около дюжины амулетов, и все разные: из Египта, Рима, Этрурии. Хочешь взглянуть на них? Нет? А у нас все равно нет времени. Моя любимая — глаз Гора, сына Осириса, она лечит и оберегает. Все они имеют мифологическое происхождение, потому-то я их и собираю. Я считаю, что мифологический взгляд на мир — не что иное, как психология, спроецированная на внешний мир.
— И Эдип? — уточнила Минна, вставая и возвращая Фрейду амулет. — Марта сегодня рассказывала мне о твоей теории. — Она решила не упоминать о том, что сестра считает ее непристойной. — Помню, ты касался этого много лет назад в письмах ко мне. Но я понятия не имела, что ты все еще работаешь над ней.
— Разумеется. Она стала частью моего исследования. Марта совершенно ее не понимает. Жаль, что я при ней упоминал об этой теории.
— Но ты не можешь осуждать ее, Зигмунд! Это за пределами того, о чем можно говорить в приличном обществе.