Любовник из провинции. Наваждение
Шрифт:
Парням надоела канаста и они предложили всем хорошенько выпить. Выпили, еще выпили и Митя задал вопрос, - каков все же В.В.? Парни пожали как-то неуверенно плечами, а риточкин Анатолий спросил: а ты сам не понял?
Митя откровенно признался, что, - нет. Тогда Анатолий зло бросил: хитрая он бестия. Любит тебя, голубит, а потом как шарахнет.
Это сказано было явно в назидание Мите, который был как раз в периоде "любит" у В.В. Когда же он шарахнет? подумал Митя и у него захолодело в желудке.
Под уже самую последнюю бутылку стали смотреть порнуху. Мужчины ржали, женщины
А Риточка неожиданно с воплем умчалась в другую комнату. Туда побежал Анатолий, их долго не было, наконец они вышли.
Риточка была бледная как бумага.
Анатолий сказал: у Ритки месячные тяжело проходят. Мы, ребята, домой пошли. Остальные продолжали пить и Митя изнемог от скуки. Но пил, пел разудалые песни, братался... Наконец, гости, пошатываясь и уверяя Митю в вечной дружбе, ушли. Митя, как всегда, не стал ничего прибирать, а грохнулся, не раздеваясь, на постель и заснул.
Проснулся он, непонятно от чего, - утро?.. Нет, - темно... Дурной сон?..
Звонили в дверь. И видимо не в первый раз.
Митя зажег свет - полтретьего...
Виктор Венедиктович? Вполне возможно... А тут такой бардак! Прибирать не было времени и Митя, протерев опухшую ото сна физиономию, одернув пуловер, пошел открывать.
За дверью стояла Риточка.
Митя, ничего не соображая, хотел спросить: что случилось, но не успел. Она втолкнула его в квартиру с такой силой, что он отлетел в прихожую слаб стал Митя да и выпил немало.
Риточка была в алом кимоно с птицами и глаза у нее уже вообще выскакивали из орбит, а рот дергался беспрестанно. Она вбежала в комнату, плюхнулась в кресло и потребовала выпить. Митя налил ей и себе, как вежливый хозяин, хотя пить ему совершенно не хотелось.
Она выпила и стала рыдать. Плечи ее тряслись, голова тоже, а сквозь пальцы рук, которыми она закрыла лицо, текли, лились слезы.
Митя был в ужасе. Что случилось? Ее обидел Анатолий? Тогда надо ему звонить сейчас же!..
– Рита, Риточка, что с тобой? Это Толька - подлец? Хочешь я с ним поговорю? Напились мы, конечно, как свиньи...
Она оторвала руки от лица и дергающимися губами произнесла: Толька! Но не в том смысле! Он - импо! Он ничего не может!
А я подыхаю без мужика! Я - сексбомба, ты понял?
Мите показалось, что Риточка с ненавистью смотрит на него. Бедная бабенка, но что он-то может сделать? Как помочь ее Толяну? И в принципе невинный Митя сказал: Рита, не волнуйся так, это вылечивается, тем более здесь... Ведь у него есть страховка...
Рита завизжала, Мите даже пришлось прикрыть ей рот ладонью, но она прорвалась: ты, что, думаешь он считает себя больным? Он меня считает больной, ненормальной! А сам... залезет, тык-тык, как кролик, и все! А я мучаюсь всю ночь, как в аду после его тыков! Хоть искусственный х.. покупай в сексшопе! Он считает, что так и должно быть, понимаешь?
Митя был в шоке - кроме своих проблем, - еще эта сексапилка у него на голове в три часа ночи!
– Послушай, Ритуль, - начал он спокойно, поглаживая ее по руке,
– но он не успел закончить свою простенькую мыслишку, как Риточка зашипела: да, тебе хорошо, - что хочешь, то и делаешь! Куда хочешь, - туда и идешь! Зять самого Гринчука! А когда ни за спиной, ни под жопой - ничего, нуль! тогда как? Пойдешь к сексопатологу? Чтобы потом вся колония узнала и Тольку в Союз отправили?! А знаешь, как он за это место бился? Не знаешь! Мать у него уборщица! А он вылез, из грязи, из собственной шкуры вылез, а добился! И я тоже дворовая дворянка - мамаша на складе вкалывает, отец помер! Вот мы какая сладкая парочка! Так что сидеть нам тише воды, ниже травы! Это тебе все можно, счастливчик Митечка!
Митя сидел пришибленный, - так вот как о нем думают! Вот как называют: зять Гринчука. Вот почему сюсюкает с ним В.В.! А этот Толян, которого он считал таким презрительным, холеным и важным, оказался сыном уборщицы, дрожащим щенком из подворотни, который ждет, что его вот-вот выкинут из теплых и сытных хором... И суасшедшая Риточка...
Он обратил глаза на нее. Она трясущейся рукой наливала в бокал виски. Обернулась, почувствовав его взгляд.
– Что смотришь?
– Спросила она, - я теперь такая стала, выдра, а была красавица.
Все за мной бегали, а я выбрала Толяна, - она вдруг расхохоталась, он мне показался очень сексуальным и мощным, когда тискал за дверьми. Понимала бы чего, дура!
– Глаза ее сузились и
загорелись каким-то темным жгучим светом, - надо выбирать таких как ты, - небольших, вроде бы слабых физически, и с таким лицом...
Митя вдруг понял, что в его ближайшей перспективе борьба, моральная ли, физическая, - с этой оголтелой психопаткой и нимфоманкой. Она явно претендовала на него.
Он был прав.
Риточка распахнула кимоно и он увидел худое до изнеможенности тельце, даже не девочки-подростка, а худыщего мальчонки. Грудей не было - торчали на плоском теле два темных соска и все груди. Живот ввален, ребра можно пересчитать, и тощие ляжки...
Она сидела, распахнувшись, не двигаясь, будто хотела услышать его мнение о себе. Не дождалась от онемевшего Мити ни слова, сама заявила, будто даже с гордостью: видишь, какая? Но сейчас такие женщины в моде. Как Твигги, английская манекенщица, - одиннадцать лет дают, а ей - семнадцать.
Вдруг она перестала болтать и сказала низким, охрипшим голосом: Митя! Я хочу, чтобы ты меня трахнул! Я затем к тебе пришла. Никто не узнает (опять эти же слова! Намедни он слышал их от нежной Беатрикс... Где ты, прелестная Беатрикс, ау! Со мной рядом ведьма с Лысой горы!).
– Митя! Не думай ничего, я своему борову снотворного ввалила... Не до самого-самого, но продрыхнет завтра целый день... Митя, возьми меня, ну же!
Риточка сорвала с себя кимоно и стали видны кости ее плечей и длинная увитая жилами шея...