Любовник из провинции

Васильева Ксения

Она сбросила белый хитон на появившийся откуда-то стул с гнутой спинкой и вот она уже только в лифчике и трусиках, босиком.

Повернувшись к зрителям спиной, как смущающаяся девочка, Анна расстегнула лифчик, он упал к ее ногам и она снова коротко прошла по сцене, резко полуобернувшись к залу и среди ее метнувшихся, темных, цвета старой коры дерева, волос вдруг встали голубые шары грудей с темнокоричневыми сосками. Митя сдавил в руке зажигалку - он едва не потерял сознание...

Анна прошла вперед, груди ее вздрогнули и

странно было видеть эти белоголубые шары на суховатом смуглом теле подростка с тонкими длинными почти мальчишьими ногами.

Неуловимым движением она скрутила трусики и переступила через них. Медленным движением - в такт заунывной музыке - она собрала руками волосы и приподняла их над головой, - голубые шары вздрогнули и колыхнулись, а она так, с поднятыми к волосам руками, снова прошла по сцене, не улыбаясь, глядя в зал, поверх голов.

Митя на секунду закрыл глаза. Все, что он сейчас видел, было так резко, жестко и странно, что он чувствовал себя убитым. Расстрелянным. Четвертованным.

И не потому что он смотрел в зрительном зале на полностью обнаженное женское тело... Нет! Потому что это была Анна Шимон.

Тайна заключалась в ее странно неподвижном лице, в этой мрачности взгляда, в этих сжатых губах без улыбки и вместе с тем - в каком-то незащищенном, нежном, страстном и детском теле с тяжелой женской грудью...

Как она прекрасна, думал Митя, сидя за столиком с закрытыми глазами ему не нужно было смотреть на нее - он помнил ее всю...

– Ты что, Митя, напился?
– Шепотом спросила Нэля, удивившись тому, что Митя не смотрит стриптиз. Он вздрогнул, открыл глаза, улыбнулся через силу и сказал: нет, просто так...

Анна ходила по сцене, и на каждое ее движение отвечали вздрогом голубые груди. Суровый, чуть озлобленный подросток, с грудями кормящей венецианской мадонны! Это была изощренная красота, которая вызвала в Мите восторг и благоговение. Он был повержен величием этой девушки, не самой известной стриптизерки Нью-Йорка.

А она холодно, заученно улыбнулась, накинула на плечи хитон, еще раз метнулись волосы, и не глядя больше в зал, - ушла.

И тогда стало понятно, какая тишина стояла в зальчике в присутствии Анны. Вдруг все шумно задвигались, заговорили, закурили...

Музыка стала другой, занавес-задник раздвинулся и на сцену вышел толстяк в шляпе...

– Пойдем, - шепнул Митя Нэле и, бросив на стол деньги, потащил ее из зала. И добрая половина зрителей уходила.

Нэля что-то говорила про неловкость и неприличность того, что они сразу после стриптиза ушли, - Митя молча тащил ее за собой.

Они вышли на улицу.

Нэля что-то говорила и говорила, - он не слышал. Тогда она дернула его за руку: что ты молчишь? Мне же хочется поговорить, - обиженно сказала она и внимательно посмотрела на мужа, - какой-то он не такой...

– Давай поговорим, - откликнулся по-доброму Митя, испугавшись, что Нэля заметит его прострацию.

–

Она красивая?..
– Спросила неуверенно Нэля, и решительно ответила сама, - но неприятная...

Митя пожал плечами.

Нэля ощутила, что ему не нравится эта тема, и она решила рубануть, пусть знает! Эта девка-стриптизка ему приглянулась!

– Да она просто уродка! Сама тощая, а сиськи как у коровы. Несоразмерно!

Мите так не хотелось выслушивать нэлины глупости по поводу Анны, что он даже сморщился. Нэля была слишком возбуждена зрелищем, и и не заметила его гримасы.

– Послушай, Мить, а это интересно, да?
– спросила она, не зная, как ей отнестись к стриптизу: осудить или же воспринять, как театр.
– а что, вроде бы такого? Вышла, разделась до гола, потрясла грудями, показала все, что можно и нельзя, и ушла. Даже не улыбалась! Вроде бы она - королева...

Митя молчал и Нэля завершила свои умствования: а вообще - стыдно! Она же догола раздевается при стольких мужиках!

– А при женщинах - можно?
– усмехнулся Митя.

Нэля подумала. Щеки ее горели, глаза блестели...

– Нет, - ответила она, - при женщинах тоже не надо... Знаешь, я вдруг заволновалась, как будто я - мужчина, когда она стала ходить...
– Сообщила Нэля.
– Она снова задумалась, потом сообщила: нет, я бы не смогла... Это ужас!

... А тебе и не надо, Нэличка, подумал Митя, припоминая в подробностях фигуру раздетой жены - толстые ножки, маленькие грудки и тяжеловатую попку... Тело Нэли не было сексуальным на взгляд, впрочем... Впрочем, когда-то ему казалось наоборот, но тогда он не знал ни одной женщины кроме нее...

Они пришли домой и Нэля предложила немного выпить.

Она все еще переживала стриптиз, а ему не хотелось говорить об этом. И еще он решил: сегодня близости у него с Нэлей не будет, он не хочет разрушать храм, воздвигнутый Анне, и не имею

щий - пока!
– никаких сексуальных надстроек. А может и имелись е они, но Митя дал себе такое задание: святость и благоговение еред истинной красотой. Не встает же у него, когда он смотрит,

к примеру, на картину Рубенса?..

Они с Нэлей выпили и Митя, нарочито зевая, сказал, что устал сегодня на работе и сейчас свалится и заснет. Он ушел в спальню и лег в постель.

Нэля долго чем-то шуршала, фыркал спрей духов, еще что-то и, наконец, она подошла к нему.

Он лежал с закрытыми глазами, но не спал. Чуть приоткрыл глаза и увидел обнаженную Нэлю - она никогда не приходила к нему голой, а тут...

И вдруг Митя тоже почувствовал страшное возбуждение, которое видно гнездилось в нем еще с сеанса, а теперь, при виде обнаженной Нэли, оно вырвалось наружу.

И Митя, забыв свои наказы, схватил Нэлю за те самые грудки, которые еще полчаса назад не считал сексуальными, - опрокинул ее на себя, устремившись в нее с сумасшедшей силой...