Любовник из провинции
Шрифт:
Леля поняла, что свидание, скорее, с Кирой, чем с Митей и обругала себя за идиотизм, - разве Митя посмел бы?.. Как она могла такое придумать! Только от глупейшей и пошлейшей своей "любви"... Идти ей не захотелось, но она, конечно, согласилась.
Кира победно посмотрела на Митю, настроение у нее стало преотличным.
Но Митя был не годен для веселья, он вышел из комнаты и прошел на кухню. Там, как будто специально для него, на руцкинском столе лежали папиросы. Он закурил и стал смотреть в окно. И, затягиваясь саднящим прогорклым нищенским дымом, он вдруг подумал, что
мог бы объяснить.
А когда они подходили к ресторану, он боялся одного - покраснеть и раскрыться перед равнодушной Еленой Николаевной и добродушной сегодня, как объевшийся тигр, - Кирой. Того же боялась и Леля. Но когда они встретились, они просто забыли покраснеть, так велик был их интерес друг к другу, переходящий в наивное любопытство. Ведь после того, как они поняли, что влюбились, они не виделись. Митя представлял себе Лелю красавицей - так оно и было! (Нельзя сказать, чтобы он был совсем не прав, Леля действительно была мила, только, пожалуй, выглядела на все тридцать, наверное из-за своей полноты). И если Митя, заново плененный прелестью Елены Николаевны, смотрел на нее, не отводя глаз, то она избегала этого. Это его огорчало. Хотя, что он такое? Неказистый мальчишка - вот и все.
Он не знал, что видит Леля. А она ВИДЕЛА его лицо. Всегда бледное, сейчас оно светилось изнутри неровно и неярко, как свет задуваемой ветром свечи, и черты его будто менялись: вдруг необыкновенно ширились и темнели глаза, сквозь кожу висков проникал желтоватый свет, который удлинял черты и делал их неуловимо прекрасными. Резко выступала тонкая горбинка носа...
Вот потому и боялась смотреть пристально Елена Николаевна.
А всего-то это был смущающийся мальчик, племянник подруги!.. И мгновение, когда они подали друг другу руки, стало для Лели озарением, - он тоже влюблен в нее!
Когда и почему это случилось, она не думала, - она наполнилась ликованием... Нет! Восторгом. Даже не так...
Но это сможет объяснить нам лишь сама тридцатилетняя женщина, которая давным-давно забросила себя, постылую, и вдруг узнавшая, что прекрасный юный принц по ней сохнет.
И Кира смотрела на них в эту минуту. Которая длилась и длилась, - в протяженности взгляда, в промедлении пожатия рук, в полушаге... Как в замедленном кадре.
Для Киры эта замедленность и митино необычное лицо стали вдруг чем-то неприятным. И когда они все поднимались по лестнице
с зеркалами и лампионами, Кира не прекращала думать о том, что
ее так оцарапало. Она искала и... наконец-то!
– Нашла. Теперь
она поняла причину этого некрасивого румянца и просящего взгляда
Мити!
... Кошка останется кошкой, недобро подумала она, отметив и лелин благосклонный взгляд...
Кира размышляла: конечно, в Лельку невозможно не влюбиться, но кому!? Мальчишке, не имеющему ничего ни в кармане, ни за душой! Да и внешность у него, скажем скромно, - не фонтан, так, один из миллиардов... А Лельке все ж приятно - обожание! Зря Кира так вздернулась. Ей даже стало как-то жаль мальчишку, - когда Лелька поймет окончательно, что славы такая
Кира почти успокоилась, однако решила еще сегодня последить. Интересно же!
Они вошли в зал и Леля захотела сесть за тот же столик, к счастью, он был свободен.
Кира сделала заказ - сегодня она желала держать стол.
Наступило жуткое время ожидания - втроем.
Надо было говорить что-то обыденное и веселое. Но ничего даже приблизительно похожего на легкую светскую беседу не могли придумать эти несчастные двое, как не могли и взглянуть друг на друга, боясь, что Кира их засечет.
Взгляды их внезапно сталкивались и тут же испуганно отлетали.
Но сверхвнимательная сегодня Кира все ж подсекла их скрестившиеся взгляды и впала во мрак. В отчаяние. Ее Лелька! Которая так надменно носила свое полное тело по их институту мимо всех мужчин, что казалась легкой и стройной! А ее круглые голубые глаза отдавали таким холодом при любом мужском внимании-приставании!.. А что теперь?.. Этот синюшный цыпленок? Он-то пусть себе влюбляется! Даже забавно! Самой же быть ледяной комильфо.
А Лелька как простенькая сикушка мечет томные взоры!
– невыносимо!
Но Кира была на высоте - не дала заметить им, что она все понимает...
Выпили за митины успехи, за кирино выздоровление, за встречу... После вина Митя осмелел, хотя предупреждал себя - не пить: он
уже заметил, что алкоголь сметает в нем преграды, заложенные воспитанием, размышлениями, чтением...
Сидя напротив Лели, он через стол оказывал ей мелкие, но так окрашенные нежностью, услуги, что были они очевидны для взрослого и трезвого взгляда. И Леля, думая, что ее взгляд отражает лишь обычную доброжелательность, ошибалась: он выражал все, что она испытывала к этому мальчику с тициановской головой.
Так они и сидели, как бы вдвоем, отделенные от Киры, опутанные вином, и улыбались друг другу бессмысленно и бесстыдно.
... Лелька напилась, думала Кира, пытаясь хоть как-то спасти перед собой ситуацию и лелин имидж. А Леля невпопад вдруг и горячо заговорила о том, что ей предлагают место в издательстве Иностранной литературы и она как раз хотела посоветоваться с Кирой...
– Если ты хочешь уйти от нас, - тебе мой совет не нужен, если не хочешь, - тоже, - ответила Кира, похолодев от такой перспективы, но, скорее, это пьяная болтовня... Если же нет... Тогда их дружбе - конец.
И она почувствовала, что ее физическая болезнь возвращается: разболелось горло, стянуло обручем голову, стало невыносимо душно в этом прокуренном пропитом зале.
Леля увидела, как вдруг отекло и посерело кирино лицо, испугом наполнились глаза, - Кира боялась болеть,- и спросила с тревогой: Кира, тебе плохо? Уйдем?
И Кира, ощутив искренность ее тона, заявила, что все отлично и она будет пить здесь до полуночи. Она ждала, что Леля сейчас скажет Мите, чтобы он шел домой, а они еще посидят, она надеялась, что тревога за нее подвигнет Лелю... Но этого не произошло.