Любовники
Шрифт:
На прощание — он крепко обнимает меня за плечи и целует в лоб, словно я его младшая сестра. Когда Рома отпускает меня, то на сердце опускается печаль и грусть. Я не могу поверить в то, что делаю. И не очень-то и хочу это делать, но понимаю, что мне это нужно. Нам обоим это нужно, что уж там.
Мне необходимо прийти в себя, понять, чего я хочу и как мне продолжать жить.
А Мише пора понять, чего хочет он. Ему пора научиться ценить то, что у него есть.
Глава двадцать вторая
Чувствую себя предательницей.
Мой телефон превратился
Детям я позвонила, как только вышла из здания аэропорта и получила багаж. Вернее, позвонила маме, чтобы она передала им трубку, но сначала мне пришлось выслушать небольшой курс лекций о семейной жизни. Не слишком информативно и уже слишком поздно, чтобы к ней прислушаться. В итоге, я просто согласилась со всем, что она сказала, а потом напомнила о целях своего звонка.
Прямо во время разговора с Розой, которая была слишком расстроена из-за того, что я уехала не попрощавшись, в квартиру к родителям кто-то позвонил. Предугадав, что это может быть Миша, я спешно попрощалась с детьми и повесила трубку. Говорить со своим мужем я пока ещё не готова.
И не была готова на следующий день, и на следующий за этим день — тоже. Я звонила Марку ближе к вечеру, когда они уже примерно должны были поужинать и делать домашку в своих комнатах. Я всячески избегала Мишу.
Думаете, это глупо? Вы правы, это чертовски глупо. Вместо того, чтобы сесть за стол переговоров и расставить все точки над "i" я трусливо пряталась в другом городе и избегала даже мыслей о Мише. Я настолько старалась отстраниться от этого, что даже сняла кольца. Всегда носила оба — помолвочное и обручальное, а сейчас они болтались на цепочке вместе с крестиком около сердца. В минуты, когда мне становилось особенно тяжело — я сжимала их сквозь рубашку и жмурилась, пытаясь впитать в себя немного сил.
Так прошла неделя моего бегства. Миша продолжал звонить мне, писать сообщения и даже порывался приехать, ведь дети уже рассказали о том, где я нахожусь. Вот тогда-то мне и пришлось ответить ему. Опять же — трусливо. Написала ему сообщение о том, что если он хочет что-то исправить и надеется на ещё один шанс, то должен дать мне немного…времени. И расстояния. А потом звонки прекратились. Я свободно звонила детям, прислушиваясь к фону, в чёртовой надежде на то, что я услышу его голос. Хоть немного, и пусть, что он будет обращен не ко мне.
Я начала скучать. По дому, по быту, по детям и, чтоб его, по Мише. Ненавидела себя за это. За свою слабость и безвольность. Ненавидела это отсутствие самоуважения. Но ничего не могла с этим поделать. Единственное, что я могла делать, чтобы облегчить свою ношу — продолжать работать.
Кстати о работе. Я довольно быстро поняла, чего от меня хочет клиент, и мы легко договорились о линии его защиты.
Клиент — довольно молодой мужчина, едва переступивший порог тридцатилетия. Статный, подтянутый, правда, как по мне, чересчур самоуверенный, но у него на то были
Знаки внимания, которые я не могла игнорировать. Помимо того, что он подвозил меня к отелю, где я снимала номер, Алексей — именно так звали моего клиента, — часто приглашал меня в рестораны, вёл весьма вольные разговоры и задавал довольно личные вопросы. И если приглашения на ужин я могла списать на простое желание узнать меня получше, как человека, которому он доверил весьма деликатное дело, то всё остальное выглядело неоднозначно.
Я, конечно, не пример идеальной жены, а в семье такой уровень проблем, что впору плакать, но… Как бы смешно это не звучало, но мужу изменять я не собиралась. По крайней мере, пока мы официально не решим, что между нами всё кончено. Так что я, сжав под очередной блузкой кольца на цепочке, решительно отвергла все ухаживания этого мужчины. Несмотря на все его достоинства, он был не тем, кого я могла бы видеть рядом с собой. И ему уж точно не нужна женщина с багажом в виде двух детей и разваливающегося брака.
После этого — пошла вторая неделя моего импровизированного отпуска от проблем. Не скажу, что она сильно отличалась от первой, разве что — я больше гуляла. Петербург — невероятный город, даже просто гуляя по улочкам можно получить дюжину самых разнообразных эмоций, которые послужат вдохновением для будущего. Правда, моему будущему никакие архитектурные изыски не помогут.
Я честно пыталась разобраться в себе и в том, что чувствую, но успехов не было. Всё мои мысли были словно замкнуты в круге. Я не хотела рушить семью, которую искренне любила. Но и простить Мишу просто так — я не могла. А вариант с разводом…честно говоря, я даже не рассматривала — боялась. Опять эта проклятая трусость.
Видимо, моя любовь к счастливым историям, у которых не бывает иных концов кроме счастливых, сыграла со мной злую шутку. В моих мечтах и планах, мы с Мишей игрались с нашими внуками, сидя в старом загородном доме на скамейке, параллельно жалуясь на боли в костях. Если скажете, что это глупо — я вас ударю. Я не хотела быть крутой старухой, которая в свои семьдесят доказывает, что старость — не приговор. Для моего счастья — мне нужна была лишь любовь. Много-много любви. Взаимной и самой настоящей. Я хотела дарить её тем, кто рядом со мной и от них же получать.
Мои размышления прервал один телефонный звонок, совершенно неожиданный и немного пугающий, ведь до этого — контакт долгое время молчал. Конечно же, мне звонил Миша. Может ему надоело ждать? Тогда, с каким решением он звонит мне? Потребует вернуться? Или же предложит разойтись? Пока я думала — вызов прервался.
Я убрала телефон в карман и снова пустилась в размышления.
Ещё одной причиной, по которой я не боялась разводиться с мужем — дети. Вернее, я боялась заглянуть им в глаза и увидеть в них осуждение. Осуждение, боль и непонимание, а они не поймут, я в этом уверена. Я не хотела причинять им боль. Конечно, можно сказать, что стоит им подрасти, как я смогу рассказать им об истинных причинах своего решения, но…мне придётся очень долго ждать. А видеть боль и надежду, которой не суждено воплотиться в жизнь, в глазах детей — невыносимо.