Любовное наваждение
Шрифт:
Его лицо исказилось от неприятных воспоминаний.
— Мне было проще поверить, что поведение Бьянки продиктовано твоим влиянием. Веря в твою распущенность, я мог позволить себе заняться любовью с девушкой твоего возраста, но не стал. Ты была слишком юной, Пози, слишком.— Он сделал паузу, и темные прекрасные глаза блеснули, подобно черным агатам.— Но я был не в состоянии забыть тебя. И когда я читал о твоих многочисленных романах, то это только усиливало мое предвзятое мнение, что ты красивая, но,
— Похожая на твою мачеху? — отрезала она, внезапно поняв, сколь пагубно было влияние этой женщины, рядом с которой он рос.
— Боюсь, что я ошибался, деля женщин на две категории.
— И, конечно, ты относил меня к худшей? Он кивнул.
— Именно так. Я начал строить планы вернуть тебя в свою жизнь, и в этот момент моя секретарша рассказала, что ты уехала на уикэнд с ее женихом.
— Значит, ты решил купить «Вавилон» до того, как увидел меня в Биаррице?
— Конечно,— улыбнулся он.— А ты как думала?
— Я думала иначе. Он покачал головой.
— Корпорация типа «Вавилона» не приобретается за один день. Подобные сделки планируются месяцами. При первой же нашей встрече я понял, что ничего не изменилось, что я все так же нахожусь под твоим обаянием. Я убеждал себя, что ты воплощение всего, что я ненавижу в женщине. Порой мне даже удавалось убедить себя, что я презираю тебя. Но только иногда. — Голос Рикардо сорвался, и он пристально взглянул на нее своими темными глазами.
— И ты инвестировал «Смит моторс».
— Потому что мне нужно было заставить тебя подписать контракт с «Вавилоном».
Он купил компанию и проинвестировал другую, и все ради нее. Он любит ее! Она задрожала от радости, и глаза ее счастливо засияли.
— Но одного я не могу понять,— продолжал он.— Если я был твоим первым и единственным мужчиной, тогда откуда вся эта газетная шумиха вокруг твоего имени?
Пози пожала плечами.
— Мне не хотелось тратить деньги и время на бессмысленные опровержения. К тому же, сами того не желая, эти публикации подогревали интерес к моей персоне, создавая неплохую рекламу.
— Мне следовало догадаться. Ты всегда была слишком горда для неразборчивых связей. Одно за другим мои предубеждения растаяли как дым, и теперь я понимаю, насколько сильно и глубоко люблю тебя, Патриция.
— Но почему,— вспылила она, — ты просто не сказал мне это? Вместо всех этих дурацких предложений стать твоей любовницей?
Он вздохнул.
— Причина гордости — убеждение, что резкая перемена покажется тебе неправдоподобной. И потом, я не был уверен, что ты простишь меня, не знал твоих чувств ко мне и потому считал благоразумным постепенное сближение. Но дистанция между нами все увеличивалась.
— Мне ненавистна была сама мысль быть твоей любовницей. Это казалось
— Тогда почему ты не поговорила со мной?
— Тоже гордость. Я надеялась, что ты сам поймешь,— сказала она, сердито глядя исподлобья.—Тебе не приходило в голову подумать, почему я отдала тебе свою невинность?
— Это сводило меня с ума. Я беспрестанно анализировал, пока ты не уехала, и когда наконец понял, что ты отдала мне себя именно потому, что любила…
Голос Рикардо замер, в глазах застыл вопрос. Она протянула руку и нежно коснулась его щеки.
— Я хочу родить от тебя ребенка,—тихо сказала она,— больше всего на свете.
— Пози?
— Да, — улыбнулась она. — Да, я люблю тебя. Я всегда любила тебя, Рикардо…
Она не закончила, потому что внезапно оказалась в его объятиях. Он поцеловал ее так, что она почти задохнулась, пока он не оторвался от ее губ.
— То, что я сказал о женщинах, отказывающихся от карьеры ради воспитания детей… Забудь об этом.
— Забыть? — В ее глазах заиграли озорные огоньки.—Это очень великодушно с твоей стороны, милый.
— Я не хочу диктовать условия, я люблю тебя.
— А компромисс возможен в вопросе воспитания детей?
Широкие плечи приподнялись в едва заметном пожатии.
— О да, моя дорогая. Ты преуспевающая женщина, и карьера очень важна для тебя. Я понимаю это и не могу просить тебя бросить работу.
— Можешь, Рикардо, можешь!
Она протянула ему губы. Он нагнул голову и поцеловал ее.
— Что ты сказала, дорогая?
— Что я согласна с тобой. Мать должна быть со своими детьми, это то, что ей надлежит делать. И я думаю поступить именно так.
— А завтра ты не передумаешь?
— О нет. Тогда я защищала Бьянку — назови это женской солидарностью, если хочешь. Но, согласись, безумство думать о том, что будешь моделью всю жизнь. Ты всегда говорил, что я должна рисовать, это я и собираюсь делать. Живопись будет отлично дополнять семейную жизнь. Я и приехала сюда с этой целью.
На какой-то момент его глаза оторвались от нее и устремились на полотно, над которым она работала, оценивающе окидывая его взглядом.
— Что ты скажешь?
— Это…— Он колебался.— Извини, не лучшая твоя работа.
Она вздохнула с облегчением. Он любит ее! Он любит ее настолько, что говорит правду!
— Я знаю, Рикардо. Далеко не лучшая, просто ерунда. Мое сердце не в ней, потому что я была так несчастна.
— Почему? — спросил он, начиная расстегивать ее блузку.
— Ты отлично знаешь почему.
И она отклонилась назад, чтобы ему удобнее было расправляться с пуговицами.
— Не хочешь говорить? — спросил он, когда легкий шелк упал на пол.— Тогда обсудим нашу свадьбу.