Любовное пари (Клубника в шоколаде)
Шрифт:
– Я вижу, вы много поработали, мисс Чандлер.
Дежурный комплимент ровным счетом ничего не говорил о том, что этот банковский служащий на самом деле думает об аккуратных колонках цифр, которые он внимательно разглядывал вот уже десять минут.
Отодвинув наконец в сторону тщательно подготовленные документы, он положил на стол руки и окинул Санни таким взглядом, словно собирался сообщить ей грустное известие о том, что никакого Санта-Клауса на самом деле не существует. Глядя на его слегка высокомерное, но полное снисходительного сочувствия лицо, Санни приготовилась к краху своих надежд на
– Подготовленные вами, мисс Чандлер, цифры весьма впечатляющи.
– Надеюсь, вы сочли их абсолютно реалистичными, – улыбнулась она, стараясь не выдать свою тревогу. Ей было отлично известно, что банки не дают ссуду тем, кто откровенно показывает, что остро нуждается в ней.
– Я искренне восхищен вашим предпринимательским энтузиазмом, но, боюсь, вы слишком оптимистически смотрите на вещи.
– Напротив, во всех своих планах я очень консервативна.
– И все же, – откашливаясь, произнес мистер Смит, – это только планы.
– Они основаны на личном опыте, – рискуя показаться завзятой спорщицей, возразила Санни, не желавшая смириться с очередным поражением. – Мне прекрасно известно, какие деньги готовы заплатить клиентки – да и клиенты, кстати говоря, – за сделанные мной вещи. У них, как правило, имеется стабильный источник доходов, и неплатежей ожидать не приходится.
– Однако в настоящий момент никаких клиенток у вас нет, – рассудительно возразил ей мистер Смит.
– Именно поэтому мне нужна ссуда, мистер Смит! Уже сейчас есть люди, готовые давать заказы только мне. Я работаю с ними три года, не будучи пока хозяйкой собственного дела. Узнав, что я наконец открыла свой бизнес, они с радостью станут исключительно моими клиентами.
Выражение лица мистера Смита было весьма скептическим, но он терпеливо выслушал ее, ничего не возражая. Затем красноречиво взглянул на часы, давая понять, что Санни и так отняла слишком много его драгоценного времени.
– Что же касается обеспечения ссуды…
– Небольшой коттедж на озере.
– Да, но ведь формально он принадлежит вашему отцу, – Я предоставила вам официальное письменное разрешение на использование его в качестве обеспечения ссуды. Или вы думаете, что подпись моего отца поддельная, мистер Смит?
– Конечно же, нет, Санни, – сказал он, фальшиво улыбаясь и называя ее по имени. Это прошло незамеченным для обоих, потому что он знал ее с детства.
– Тогда я не вижу, в чем проблема. Стоимость коттеджа и прилегающей к нему земли с лихвой покрывает ту ссуду, о которой идет речь. Как вам, должно быть, известно, мой отец является весьма уважаемым бизнесменом, и он не стал бы рисковать собственной недвижимостью, если бы не верил в успех затеянного мною предприятия.
– Однако организация собственного дела является весьма рискованной идеей, особенно для молодой женщины.
Выпрямившись на стуле, Санни с вызовом взглянула на него:
– Вы хотите сказать, что, будь на моем месте мужчина, банк не колеблясь выдал бы ему необходимую ссуду?
Смит поднял руки вверх:
– Нет, этого я не говорил. Наш банк отвергает подобные предубеждения.
«Наглая ложь!» – пронеслось в голове у Санни.
– Просто большинство местных девушек собственному
Смит слишком поздно понял, что совершил непоправимую ошибку, и вспыхнул от смущения. Санни в душе возликовала – теперь он будет стараться загладить свою вину.
– Я только хотел сказать, вам лучше попросить ссуду в одном из банков Нового Орлеана, по месту жительства.
Увы, она уже обращалась не в один банк Нового Орлеана, и всюду ей вежливо отказывали. Национальный банк Латам-Грина был ее последней надеждой, но Санни не хотела, чтобы об этом узнал мистер Смит.
– Я думала, вы поддержите мою идею, – произнесла она с кислой улыбкой.
– О, нам, конечно же, нравится ваш план, просто… – запинаясь, произнес Смит, роясь в бумагах на своем столе и не зная, что сказать дальше. Санни даже стало его немного жаль. Он хотел сообщить ей об отказе в наиболее щадящей форме, но не знал, как лучше это сделать. Ну и денек ему выпал! А ведь рабочая неделя только начинается – Санни явилась к нему на прием в понедельник.
«Отлично! И вы такой же, как и все остальные!» – подумала Санни.
Для нее начало недели тоже не обещало ничего хорошего. Во-первых, ей пришлось еще раз вернуться в город, который она надеялась никогда больше не видеть, а во-вторых, она успела пасть жертвой этого крокодила шерифа, который показал себя во всей красе вчера в полночь. Воспоминание о шерифе возбудило в ней решимость бороться до конца. Наклонившись к столу, она доверительно произнесла тихим голосом:
– Мистер Смит, забудьте на минуту, что знаете меня с пеленок. Забудьте о том, что я женщина, да к тому же незамужняя, живущая сама по себе. Просто выслушайте меня. – Она облизнула внезапно пересохшие губы. – Мне совершенно необходима эта ссуда, без нее я не могу самостоятельно заняться бизнесом. В вашем банке хорошо известна безупречная репутация моего отца. Вы не пожалеете о том, что дали мне ссуду. В этом нет никакого риска, я слишком серьезно отношусь к предпринимательству.
Банковский служащий поджал бескровные губы.
– Санни, вы вынуждаете меня быть с вами резким. Наш банк никогда не отказывает в помощи молодым энергичным людям с хорошими амбициями. Однако перед тем как принять окончательное решение, мы непременно хотим быть уверенными в том, что претенденты на ссуду обладают трезвым рассудком и чувством долга. Если говорить откровенно… видите ли… то, что вы сделали…
Она, опешив от изумления, откинулась на спинку стула и молча уставилась на него широко раскрытыми глазами, не сразу отыскав нужные слова.
– Так вы хотите сказать, что мой поступок трехлетней давности продемонстрировал отсутствие трезвого рассудка и чувства долга?
В знак молчаливого подтверждения он лишь опустил глаза.
Санни машинальным движением потерла лоб – у нее начинала болеть голова. Она исподволь готовила себя к отказу в ссуде, хотя и очень боялась его. Но получить отказ из-за того, что три года назад сбежала из-под венца?!
Неужели теперь это будет преследовать ее всю жизнь? Неужели люди не поняли, что для подобного поступка у нее должна была быть очень веская причина? Неужели все думали, будто это было сделано из чистого каприза, под влиянием минутного настроения?