Любовные хроники: Люк Маккензи
Шрифт:
Через несколько минут Синтия пришла в себя, Дуг показал ей уже вымытого и запеленатого младенца.
— Дуг, девочка или мальчик?! — крикнула она.
— Любимая моя, я держу в руках самого лучшего, самого розовощекого младенца из всех, кому я помог появиться на свет, — ответил Нельсон. — У нее карие глаза, темные кудрявые волосики и ямочка на подбородке, в точности как у ее мамы. — Он протянул малышку Синтии.
У женщины на глаза навернулись слезы.
— Ох, Дуг, разве она не прелесть? Смотри, какая хорошенькая. — Она
Глаза доктора тоже подозрительно заблестели, когда он смотрел на жену с новорожденной дочерью на руках.
— Передо мною — самое прелестное зрелище на свете. — Нельсон нежно поцеловал ее. — Спасибо тебе, любимая. Спасибо за дочь.
Синтия быстро заснула. Доктор протянул малышку Хани, а сам принялся наводить порядок. Хани с трепетом глядела на новорожденную: она впервые присутствовала при чуде — появлении на свет нового человека.
— Люк, — сказала она, выходя из спальни, — девочка!
Маккензи склонился над малышкой. Он осторожно дотронулся пальцем до крохотной ручки, и маленькие пальчики тут же обхватили его палец. Шериф с улыбкой посмотрел на Хани.
Девушка отнесла младенца назад в спальню. Пока Дуг осматривал девочку, Хани убрала грязные полотенца.
Закончив осмотр, Дуг уложил дочь в колыбельку и обнял Хани за плечи.
— Чудесная малышка, мисс Хани.
— Конечно, доктор Нельсон, — усмехнулась девушка. — Надеюсь, в вас говорит и врач, а не только гордый отец.
— Я никогда не забываю, дорогая, что я врач.
Надувшись от гордости, как индюк, Дуг присел за стол рядом с Люком.
— Ну, старина, что скажешь?
— Только то, что тебе чертовски повезло. — Рассмеявшись, Маккензи пожал доктору руку. — Я рад за тебя, приятель.
— Это заслуживает тоста. — Дуг подошел к буфету и вытащил оттуда бутылку виски. — Ты выпьешь, Хани? — спросил он.
— Нет, Дуг, я не пью.
Нельсон наполнил два стакана, протянул один Люку, а второй поднял вверх, произнося тост:
— За мою дочь.
— Дай Бог, чтобы она была так же красива, как ее мать, — добавил Люк.
Дуг снова поднял стакан:
— И за мать моей дочери! За самую смелую и прекрасную женщину, о которой мужчина может только мечтать! — Посерьезнев, он добавил: — Это была необыкновенная ночь.
— Верно, Дуг, — согласился с ним Маккензи. — Думаю, никто из нас ее не забудет.
Чуть позже Хани и Люк оставили новоиспеченных родителей. Люк настоял на том, чтобы проводить Хани в «Лонг-Бранч».
— Люк, не стоит, — протестовала Хани.
— Нет, я провожу тебя, уже очень поздно. Сэм уже закрывал заведение, когда они подошли к двери.
— Мальчик или девочка? — спросил бармен, когда Хани объяснила ему, где задержалась.
— Девочка, — засияв, ответила Хани.
— Не забудь напомнить, чтобы я поставил Дугу выпивку, когда он заглянет ко мне в следующий раз. Спокойной ночи, — сказал Сэм, направляясь
Некоторое время Люк с Хани смущенно смотрели друг на друга.
— Что ж, Люк, доброй ночи, — наконец промолвила она. — Спасибо за то, что проводил меня.
— Спокойной ночи, — проговорил Маккензи, не сводя с нее глаз.
Хани стала подниматься по лестнице, но, поднявшись на один пролет, остановилась и оглянулась назад.
— Доброй ночи, Люк, — повторила она. — Это была необыкновенная ночь, не так ли?
Войдя в комнату, Хани притворила дверь и подошла к туалетному столику, не зажигая света. Услышав, как дверь открывается, она обернулась.
Люк бесшумно подошел к ней и несколько мгновений не сводил с нее глаз. Затем, протянув руку, он намотал на пальцы длинную прядь волос, выбившуюся из прически девушки. Ее волосы были мягкими, как шелк, и пахли медом — тем самым медом, запах которого не давал Люку покоя ни днем, ни ночью.
— Да, сойка, эта ночь была необыкновенной, но ведь она еще не кончилась, правда?
В таинственном свете луны ее глаза блестели, как голубые озера, и казались такими глубокими, что Люку так и хотелось броситься в их глубину.
И Маккензи нырнул.
Обхватив девушку за талию, он привлек ее к себе. Ее послушное тело прильнуло к нему еще прежде, чем он накрыл ее губы горячим поцелуем. Хани застонала, загораясь желанием.
— Господи, как я хочу тебя, — пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею. Опустившись на колени, Люк ласкал ее бедра и живот, а затем, сорвав с Хани одежду, припал губами к самому сокровенному ее месту. Откинув голову назад, Хани трепетала и, наконец, достигла вершины наслаждения, выкрикивая имя Люка.
Маккензи поднялся, и Хани дрожащими пальцами помогла избавиться от одежды. Люку казалось, что он не выдержит этой сладкой пытки, когда ее пальцы принялись ласкать его плоть. Он хрипло застонал. Когда она дотронулась языком до его восставшего естества, Маккензи не выдержал и, схватив Хани на руки, быстро вошел в нее. Через несколько секунд плоть его взорвалась в ее теплом лоне…
Они не сразу смогли прийти в себя. Открыв глаза, Люк взял Хани за подбородок и, поцеловав ее в кончик носа, прошептал:
— Да, сойка, ты совершенно права. Это была необыкновенная ночь.
Глава 24
На следующее утро Хани поспешила к Нельсонам проведать Синтию и малышку. По пути ей повстречался Джош.
— Куда ты ходил так рано? — удивилась девушка.
— Я хотел посмотреть на новорожденную, — ответил мальчуган.
— Я тоже иду к Синтии, — сказала Хани.
— Девочка такая малюсенькая. Тетя Синтия почему-то сказала, что нам с Амиго надо уйти из-за того, что она собирается кормить ее. Ничего не понимаю, — возмущался Джош. — Подумаешь, она будет есть! Все-таки девочки какие-то другие, не такие, как мальчишки.