Любовные игры по Интернету
Шрифт:
– В подъезд зашла девушка, – дистанционно прохрипел в ухо капитану вооруженный рацией наблюдатель. – Будь готов!
– Всегда готов! – по незабываемой пионерской привычке непроизвольно отсалютовал Лазарчук.
Цокая каблуками, в лифт кто-то вошел: девушка, понял Лазарчук. Из дырочки на него густо пахнуло парфюмерией.
– Секундочку подождите! – взмолился мужской голос. – А то я с чемоданом, тяжело по лестнице…
– Жду, – кокетливо чирикнула барышня.
Пол кабины чуть дрогнул – вошел второй пассажир.
– Спасибо, – сказал он.
Двери
– Что вы делаете? – удивленно спросила девушка. И тут же испуганно ахнула.
– Сейчас узнаешь! – совсем другим – злодейским – голосом сказал мужчина.
В одинокое смотровое отверстие Лазарчук видел только его спину в светлой рубашке. Крыловидные лопатки под тонкой тканью энергично шевелились. Девушка невнятно мычала.
«Пора!» – понял капитан.
Он присел, подхватил снизу края коробки и с силой толкнул ее вверх. Картонная будка взлетела, как ракета, гулко ударилась крышей в потолок кабины и обрушилась вниз, но согнувшийся в три погибели Лазарчук успел скатиться с дощатого поддона и колобком ударил под колени напряженно сопящего маньяка.
– Кто? – вынужденно садясь на спину капитана, изумленно обронил маньяк.
– Милиция! – торжествующе ответил Лазарчук, распрямляясь во весь рост и сбрасывая с себя седока, как норовистая лошадь.
Маньяк спиной и затылком шумно врубился в заднюю стенку кабины и по ней скатился на пол. Коробка, косо приземлившаяся мимо поддона и оказавшаяся в неустойчивом равновесии, повалилась набок и накрыла павшего сверху. Лазарчук в продолжение и развитие героической лошадиной темы злорадно заржал. Помятая девица, потрясенная эффектным появлением милицейской кавалерии, нервно хохотнула и дрожащим голосом молвила:
– Прям Сивка-Бурка, в натуре! Встал передо мной, как лист перед травой!
Лазарчук приосанился. Барышня поспешно оправила задранную юбку, сдула локон со лба и уже спокойнее сказала:
– Гражданин начальник, лягните этого упыря копытом, чтобы не трепыхался, а то я за себя не ручаюсь! – и вытянула из дамской сумочки пистолет.
Капитан не был к этому готов, но отреагировал мгновенно: заломил девице руку за спину и отнял оружие, оказавшееся при ближайшем рассмотрении газовым. Затем он все-таки проявил галантность и выполнил пустяковую просьбу барышни, с чувством пнув копошащегося на полу маньяка. После чего освободил задержанного от коробки, а коробку от ремня.
Пуф-ф-ф! – удовлетворенно сказал лифт, останавливаясь на шестнадцатом этаже.
Дрынь! – открылись двери.
– Мой ремень… – стервозным голосом начал было вороватый дедок, но осекся, увидев Лазарчука, который старательно и умело вязал одним длинным ремнем маньяка и его несостоявшуюся жертву. – Нет-нет, ничего не надо! К черту этот ремень, оставьте его себе!
– На долгую память! – не отрываясь от дела, с сарказмом подсказал Лазарчук.
Он обоснованно полагал, что этот сеанс лифтового катания забудет не скоро.
– Капитан, ну что у тебя? – озабоченно прохрипела рация. –
– Взял.
На первом этаже их уже ждали. Лазарчук сдал с рук на руки засидевшимся без дела коллегам маньяка и девицу, а сам вышел во двор, проскакал по лужам на свободный от транспорта пятачок и под ясным небом с хрустом потянулся.
– Серега, тебя начальство хочет! – с мобильным телефоном в вытянутой руке прибежал один из коллег, а свободной рукой хлопнул Лазарчука по спине: – Молодчага! Готовься принимать поздравления!
Герой дня приложил к уху трубку и доложился:
– Капитан Лазарчук, слушаю!
– Слушай, капитан! – противным голосом забубнил в трубке начальник пресс-службы ГУВД края полковник Сидоркин. – Ты, конечно, сегодня именинник, с маньяком я тебя поздравляю, а все равно ругать буду. Ты чего это бабками раскидываешься, а?
– Да какими бабками?! – от неожиданности капитан не сдержал возмущения и уже хотел откровенно сказать, что милицейскую зарплату бабками, то есть деньгами, вообще считать нельзя, но полковник его перебил.
– Какие уж там у тебя взаимоотношения с бабками, я вникать не буду, – заявил он. – Я тебе так скажу: бабки – они тоже люди, и относиться к ним надо по-человечески!
Тут полковник добавил в голос лирической грусти и с глубокой задушевностью молвил:
– Вон Пушкин Александр Сергеевич не тебе чета, солнце русской поэзии, а как трепетно писал о своей бабке Арине Родионовне: «Подружка дней моих суровых, голубка дряхлая моя»! Голубка, ты понял? – начальственный голос снова заметно построжал. – А твоя бабуся по вокзалу скитается, как бездомный воробей!
Упоминание имени великого русского поэта в сочетании со словами «бабуся» и «вокзал» породило у взволнованного Лазарчука страшное подозрение.
– Если вы это, товарищ полковник, про Татьяну Ларину говорите, то она никакая не моя! – поспешил он откреститься от чужой любвеобильной старушки.
– Ты мне, капитан, лапшу на уши не вешай! – прикрикнул на него Сидоркин. – Из линейного УВД на транспорте звонили, сказали, что подобрали на вокзале престарелую гражданку Ларину, которая утверждает, что ее должен был встретить Сергей Петрович Лазарчук. Они пробили ФИО по базе – ты у нас в городе один с таким именем и фамилией, так что не отлынивай, забирай свою бабусю до дому до хаты. На вокзале она обретается, в отделении.
– Подруга называется! – прошипел Лазарчук, мысленно кляня Ленку, которая не смогла позаботиться о навязчивой бабуле Татьяне Лариной должным образом.
– Дней суровых! – смешливо поддакнул Сидоркин.
Глава 4
До булочной я не дошла, потому что во дворе меня перехватила Ирка. Она ожидала моего выхода, сидя в машине и злобно обгрызая твердый шоколадный батончик. Глубоко погруженная в мечты о чаепитии со свежей сдобой, я бы пробежала мимо подружкиной «шестерки», но Ирка опустила передо мной импровизированный шлагбаум, высунув руку с батончиком в окошко.