Любовные истории
Шрифт:
Фанни уже ждала ребенка от Франсуа (эту новость взрослые дочери Трюффо восприняли как личное оскорбление), но они продолжали жить раздельно.
Назначали друг другу свидания, сидели в ресторанах, словом, уважали свободу друг друга. «Любовь должна быть любовью всегда, – говорила Фанни, – и обручальное кольцо тут ни при чем. Я считаю, что легче всего разрушить чувства, если жить вместе». И все же Франсуа был счастлив… до того момента, пока врачи не объявили ему, что он серьезно болен и ему предстоит сложная операция на мозге.
Франсуа испугался: ему только показалось, что он начинает жить. Рождение этого ребенка от любимой
Через неделю после того, как Франсуа сделали операцию, у Фанни родилась дочка, которую она назвала Жозефиной. Трюффо с тех пор практически не встречался с Фанни: он не хотел, чтобы она увидела его слабым, больным, с обритым черепом. Он позволял ухаживать за собой только Мадлен. А Фанни, казалось, ничуть не переживала: она много работала в кино и в театре, занималась малышкой.
Через год после операции, осенью 1984 года, Франсуа Трюффо умер. Во время похорон на Монмартрском кладбище у его могилы собрались все женщины, которых Франсуа любил: Мадлен, Жанна Моро, Катрин Денёв и Фанни Ардан. Если бы Трюффо снимал кинофильм, то лучшей концовки он не смог бы придумать…
Сара Бернар. Богиня, ослепленная любовью
Сара Бернар родилась в бедной еврейской семье. Ее мать, красавица Юдифь фон Хард, сбежала из Роттердама, где она проживала со своей семьей, в Париж. Женщина не взяла с собой ровным счетом никаких сбережений, считая, что прекрасно сможет устроиться на новом месте благодаря своей необыкновенной красоте. Она даже в дилижансе ехала без билета. Авантюристка по натуре, она оставила кондуктору в залог свой небольшой чемодан, за которым обещала вернуться, но не вернулась, потому что в чемодане ничего ценного не хранилось – только немного соломы.
Прибыв в Париж, Юдифь первым делом направилась в Пале-Рояль. Дело для нее нашлось на удивление быстро. Поскольку никаких талантов у дамы не имелось, то она начала с успехом торговать своей красотой и быстро стала самой знаменитой парижской куртизанкой. Свое имя она сочла неблагозвучным и предпочла называться Жюли Бернар. Через некоторое время у Жюли родилась дочка Сара. Кем был ее отец, до сих пор осталось неизвестным, что, впрочем, при образе жизни Жюли являлось естественным; но, поскольку дочке надо было что-то отвечать по поводу ее происхождения, мать рассказывала ей дежурную легенду: отец был морским офицером. Потом, подумав, Жюли добавляла: «А может быть, это был студент права».
Заниматься дочерью Жюли было недосуг. Ребенок вообще не входил в ее жизненные планы. Она поручила присмотр за Сарой няньке из Бретани. В 3 года девочка упала в камин и сильно обожгла лицо и руки. Казалось, она на всю жизнь должна была остаться калекой, однако этого не произошло благодаря оригинальному бретонскому народному средству. Каждый день Сару по несколько часов держали в бочке с молоком. Кроме того, ее страшные ожоги постоянно мазали маслом. И произошло чудо: у Сары не осталось ни одного рубца от ожога. Поврежденная кожа сошла, а под ней показалась новая – розовая и чистая, идеально гладкая,
Когда Сара немного подросла, Жюли решила пристроить ее в пансион для девушек при монастыре Гранд-Шан. Непослушную девочку несколько раз выгоняли оттуда за «недостойное поведение», но каждый раз принимали обратно. Ее любили, несмотря на все ее шалости: ведь она, когда хотела, умела быть милой и обаятельной, а уж ее слезы растопили бы даже камень.
Подруги Сару обожали. Они дали ей прозвище Белая негритянка, поскольку у Сары была очень необычная внешность: ее светлые и очень густые волосы завивались мелкими колечками, настолько тугими, что требовалось немало усилий, чтобы расчесать их и привести в порядок. В монастыре Саре очень нравилось. К ней прекрасно относились и прощали все ее глупости. Девочка даже полагала, что станет монахиней, правда, в 15 лет это желание исчезло.
Жюли было некогда приезжать к дочери. Она навестила ее лишь однажды, когда воспитанницы добрых монахинь устроили воскресный концерт для родителей. В тот момент, когда в зале появилась Жюли, Сара находилась на сцене. На мгновение ей показалось, что сам ангел спустился с небес. Мать была нестерпимо прекрасна. Девочка в то же мгновение забыла слова своего монолога. Она почувствовала, как ее живот свело от боли, и знала, что не сможет произнести ни слова. Она боялась показаться матери смешной и нелепой. У Сары закружилась голова, а в глазах потемнело. Ей хватило сил только на то, чтобы добраться до кулис, где она упала в обморок.
Сара любила мать до безумия, как богиню. Ей казалось, что это настоящее блаженство: вдруг умереть, чтобы мать обратила хоть в этот момент на нее внимание, а может быть, даже поплакала бы немного… Она была бесконечно счастлива, когда Жюли соглашалась сделать ей «бабочку»: она наклонялась к лицу Сары и щекотала ее щеку длинными ресницами. Большего блаженства девочка не испытывала, наверное, никогда в жизни.
Когда обучение Сары в монастыре подошло к концу, пришлось решать, чем же ей следует заниматься дальше. Мать решила, что для ее дочери самое разумное – стать актрисой: внешность у нее подходящая, а такие хорошенькие девушки-актрисы быстро находят себе богатых покровителей. Вообще, в то время в театре большинство актрис были у кого-нибудь на содержании, и это считалось совершенно естественным и нормальным.
Впервые Сара попала в театр благодаря знаменитому писателю Александру Дюма. Он повел ее на представление в «Комеди Франсез». Сара разволновалась необычайно. Как только погас свет, ей, как тогда, давно, в детстве, показалось, что еще мгновение – и она упадет в обморок. Сара так увлеклась действом на сцене, что потеряла свой платок, а поскольку актеры разыгрывали что-то невыразимо трогательное, то к концу первого акта девушка вытирала нос пальцем. Дюма, заметив это, преисполнился сострадания и отдал ей собственный платок. Потом наступил антракт, и можно было немного успокоиться. Сара была в восторге от театрального великолепия: темного бархата кресел и позолоченной лепнины. Однако потом начался второй акт, и Сара опозорилась. Сопереживая актерам, она громко разрыдалась, и ее увели из зала. Жюли рассердилась, решив, что Сару испортило монастырское воспитание, но благородный Дюма вступился за девушку, сказав, что она вовсе не глупа; просто она – прирожденная актриса. Он поцеловал ее горячий лоб и ушел, не зная, что его слова окажутся пророческими.