Любовные многоугольники
Шрифт:
Благосклонно улыбнувшись своему отражению, он вдруг вспомнил недавний разговор и вновь нахмурился.
Марату Асановичу было о чём беспокоиться. На сегодняшней планёрке шеф поручил вести праздничный выпуск программы новостей пришлой выскочке Лейле Майоровой, что он, один из ветеранов телеканала, воспринял, как личное оскорбление.
В его голове не укладывалось, как так вышло, что в их дружном коллективе, где все друг друга давно знали, вместе пили, а то и спали, никто ничего не знал об этой энергичной и неглупой молодой девушке, появившейся
Её высокий интеллект и профессионализм были видны невооружённым глазом, что у подавляющего большинства в коллективе тотчас вызвало два одинаково-сильных чувства: зависти и собственной неполноценности, проистекавшей из неожиданно обнаруженной профнепригодности.
Никто не стремился не то что к дружбе, но даже к общению с Лейлой Майоровой, которую, к великому сожалению Марата Асановича, ни в чём нельзя было упрекнуть, а также практически невозможно подставить ввиду отсутствия каких-либо сведений о ней.
Рахметов, всю свою сознательную жизнь проработавший на телевидении, тогда ещё государственном, трудовую деятельность тридцать с лишним лет тому назад начинал с должности осветителя.
И лишь спустя годы, пройдя через неизменные на ТВ интриги, грязные наветы, даже унижения, добился права взять в руки микрофон, неустанным трудом и постоянным самообразованием приобрёл поистине огромный профессиональный опыт, и теперь он гордился тем, что несмотря на свой не слишком молодой возраст, в отличие от многих сверстников, он был востребован и очень уважаем на популярном коммерческом канале.
Правда, президент телекомпании, двадцативосьмилетний Ринат Ашкаев, был сыном его давнего хорошего друга, но никакой протекции перед тем, как предложить свои услуги солидной компании, Марат Асанович не просил, а, значит, имел полное право на уважение к своей респектабельной особе, и, собственно, до последнего времени так оно и было.
Однако с некоторых пор Рахметов чувствовал себя на своём рабочем месте не слишком уютно.
Ринат, которого «за глаза» Марат Асанович снисходительно называл «Ринатиком», полагая, что его абсолютно-несолидная внешность и чересчур молодой возраст как-то мало вяжутся с занимаемой им высокой должностью, на еженедельных планёрках стал часто выделять работу Лейлы Майоровой.
Президент компании прислушивался к её мнению, которое эта наглая выскочка не стеснялась высказывать в присутствии признанных мэтров телевидения, поощрял её самостоятельность и, в довершении ко всему, поручил ей сегодня вести праздничный выпуск новостей, даже не обговорив заранее этот вопрос с Рахметовым.
Марат Асанович уже ничуть не сомневался в том, что если дело и дальше так пойдёт, то недалёк тот час, когда канал перестанет нуждаться в его услугах, и тогда он останется без работы.
При мысли об этой, мягко говоря, неприятной перспективе, Рахметов
Марат Асанович понял, к кому он может обратиться за содействием. Чуть ли не приплясывая от осенившей его идеи, взглянул на часы, и наспех одевшись и позабыв о своей вальяжности, Рахметов бросился из кабинета.
Спустя каких-нибудь полчаса, благоухая дорогим парфюмом, расточая широкую улыбку и самые искренние намерения, Рахметов переступил порог тамошней «железной леди» — вице-президента канала Татьяны Евгеньевны Мутных.
Вручив ей роскошный букет голландских роз и огромную коробку шоколада, Рахметов рассыпался бесом в своём поздравительной речи по случаю предстоящего Международного дня женщин.
Как подобает радушной хозяйке, Татьяна Евгеньевна предложила Марату Асановичу чай.
Тут же, несмотря на протесты последнего, распечатала коробку с шоколадом, а затем, разомлев от бесчисленных комплиментов Рахметова, вице-президент поставила на стол и бутылочку коньяка.
Всё складывалось как нельзя лучшим образом. Ведь двум отпетым интриганам было о чём поговорить.
Рахметов знал Мутных ещё с тех давних пор, когда она заведовала отделом в горкоме партии, а он работал на республиканском телевидении.
Он был прекрасно осведомлён об основных вехах её карьерного пути, который Мутных прокладывала своей, некогда роскошной грудью, и по-своему уважал её за настойчивость в достижении поставленной цели.
Правда, была у Татьяны Евгеньевны одна маленькая слабость: она панически боялась старости.
Безусловно, стареющая светская львица отнюдь не бездействовала в стремлении сохранить моложавость и привлекательность.
Татьяна Евгеньевна посещала дорогие косметические салоны, по выходным дням занималась в тренажёрном зале, плавала в бассейне, и всё же с ужасом замечала, что в отдельных местах на лице и теле кожа стала дряблой, морщинки вокруг выцветших глаз и высокомерно-изогнутых губ прорезались ещё глубже, а её, от природы скудный волос, из-за постоянного окрашивания стремительно редел.
Ей на собственном горьком опыте пришлось убедиться, что расплата за излишества бурной молодости — есть ни что иное, как дело времени, и только.
А ведь когда-то симпатичной, энергичной и очень амбициозной Танечке Мутных казалось, что она будет вечно молодой, и старость никогда не коснётся её своим тяжёлым крылом. Она верила в свою исключительность, в свою особую судьбу.
Однако молодость несправедливо быстро пролетела, и проблемы стали появляться одна за другой, да ещё так несвоевременно, что было особенно обидно. Ведь какие развлечения, по большому счёту, были в её лучшую пору? Одно название, по-другому и не скажешь.
И какие возможности открылись в стране сейчас для людей, имеющих деньги, это же просто несопоставимо! А деньги у Татьяны Евгеньевны водились, и немалые.