Любовные многоугольники

Бек Кора

Мечты красотки

Аида поёжилась от холода в своей короткой шубке и лёгком, кокетливо надетом набекрень, меховом берете. Уже часа два, если не больше, она топталась у подъезда Тимуровского дома, в нетерпении покусывая свои чувственные губки.

Собственно, Аида вся была воплощением чувственности, что отмечали все, кому хоть раз довелось с ней столкнуться. Все, кроме её дорогого брата, как она называла Тимура. Казалось, он один не замечал её прелестей.

Невысокого роста, неполная, но приятно-округлая, от сбежавшего до её рождения отца Аида унаследовала

изящную артистическую внешность, а от своей, не очень везучей матери – её холерический взрывной темперамент.

Её безупречно – пропорциональное, гибкое, соблазнительное тело просто источало негу, обещая неслыханные наслаждения и неутихающую страсть, что вовсе не являлось игрой на публику или тщательно – отрепетированным кокетством.

Напротив, эта волнующая воображение чувственность шла откуда – то глубоко изнутри, порой отчасти пугая даже саму Аиду, будоража ей, помимо её воли, кровь.

Неподдельная страстность отличала её походку, а пышный тёмно-каштановый волос выделял её в любой толпе. Даже характерный для неё неподвижный взгляд карих глаз ничуть не портил её внешности, делая её по–своему запоминающейся, особенно на фоне пухлых, чётко – очерченных губ.

Чувственностью дышали стройные, изящные ножки Аиды, а аппетитная, округлая попка приковывала взгляд. Одним словом, дочь Сабины была совершеннейшей красавицей, о которой мечтали многие.

Аида мечтала о Тимуре. В отличие от своих матерей, дети давно и крепко дружили.

В детстве они часто приезжали друг к другу в гости, вместе ходили в кино, в библиотеку, гуляли в парке, делились книгами, игрушками, своими первыми мечтаниями. Их отношения были просты и искренни.

Тимур, будучи старше Аиды почти на два года, помогал ей в учёбе, всегда заступался, если кто–нибудь во дворе или в школе пытался её обидеть. В общем, обычная детская дружба. Потом Тимур поступил в вуз, и уже меньше времени мог уделять Аиде, а она вдруг затосковала о нём, всерьёз и надолго.

После школы по настоянию матери поступила на юридический факультет, но поскольку голова её была забита совсем другим, учёба поначалу давалась плохо, так, что к концу первого курса её чуть было не отчислили за хроническую неуспеваемость.

На помощь, как всегда, пришёл Тимур. После занятий он приезжал к ней, вместе с ней изучал её конспекты и учебную литературу, объяснял непонятные вещи, искал и находил для Аиды разные методические пособия, стремился пробудить в ней интерес к учёбе, не ведая о том, что влюблял в себя девочку всё больше и больше.

В итоге, учебный кризис был преодолён, а душевное смятение Аиды только возросло. Она понимала, что Тимур видит в ней просто сестрёнку, и не более, и это обстоятельство её ужасно огорчало.

Зная о свойственной Тимуру мечтательности, и его идеале женщины, наиглавнейшей чертой которой являлась абсолютная женственность, довольно долгий период Аида честно пыталась соответствовать этому образу – так, как она его понимала.

Теперь Аида в общении с любимым старалась подчеркнуть свою беспомощность и неосведомлённость в решении каких бы то ни было житейских проблем, задавала множество разных вопросов, ответы на которые выслушивала непременно с видом внимательно-восхищённым,

краснела и смущалась по любым поводам, временами загадочно вздыхала, бросая на предмет своего обожания томные и обольстительные, по её мнению, взгляды.

Тимур, конечно, заметил перемены в поведении дорогой сестрички, но ему и в голову не пришло принимать все её охи-ахи на свой счёт.

Как можно более деликатно и бережно он попытался объяснить Аиде, что нежелательно путать преходящее чувство влюблённости с настоящей любовью, которая приходит к человеку лишь раз в жизни, что для любви нужно духовно и нравственно созреть, что не стоит ей сейчас чересчур всерьёз воспринимать ухаживания знакомых молодых людей. Ведь сердце само подскажет, когда она встретит своего единственного.

Взбешённая Аида после этих уроков морали и нравственности бросилась в другую крайность. Перечитала кучу специальной литературы, просмотрела немало эротических и порнофильмов, пытаясь понять, какими качествами должна обладать женщина, чтобы мужчина, не раздумывая, бросился к её ногам, или хотя бы для начала просто обратил на неё внимание.

В результате очередного эксперимента её гардероб полностью обновился. Деловые костюмы, милые сарафаны и целомудренное макси заменили ультрамини, крохотные шортики, облегающие тело брюки, и декольтированные вечерние платья с умопомрачительными разрезами. Понятное дело, эта боевая экипировка сопровождалась достаточно ярким макияжем.

Однако, к недоумению Аиды, новый имидж «секси–девочки» успеха во взаимоотношениях с Тимуром ей почему-то также не принёс. Упорная девушка не отступала, ведь ей нужен был Тимур, и только он один на всём белом свете.

В последнее время она нередко сводила все их разговоры к теме любви, при этом старалась избегать абстрактных рассуждений, а свободно и с явным интересом говорила о сексе, подчас поражая Тимура своей осведомлённостью в этих вопросах.

Неудивительно, что Тимур стал посматривать на неё каким-то странным, а, может быть, как надеялась Аида, заинтересованным взглядом. Ну не могли же, в конце – то концов, все её усилия пропасть втуне!

Ангелину, с которой, по её просьбе, Тимур в своё время их познакомил, в качестве достойной соперницы она абсолютно не воспринимала: по глубокому убеждению Аиды, рано или поздно эта белобрысая кошка, разыгрывавшая из себя невинность, должна была проколоться.

С некоторых пор Аиде стало казаться, что в их отношениях с Тимуром вот-вот наступит переломный момент. И вдруг это сообщение тёти Розы о новой знакомой мужчины её мечты, взволновавшее Аиду до глубины души...

Порция любви одинокой женщины

Перед тем, как войти в ванную, Роза подошла к стене, полностью отделанную зеркалами, и внимательно оглядела своё обнажённое тело.

С грустью отметила, что крепкие бёдра достаточно ощутимо потяжелели, из-за чего ягодицы выглядели крупнее и ниже, что, как полагала Роза, лишний раз подчёркивало её возраст.

Ноги так же, как и в молодости, оставались худыми, образуя в местах, где при соединении ног им природой было положено соприкасаться, неприличные пустоты.