Любовные песни орков

Широкова Екатерина

Но они стремительно кончались.

Очнулась Женька от крепкой пощёчины. Продрала глаза и обнаружила, что все трое столпились рядом с ней, как тесном чулане, а сверху, высоко-высоко, прозрачное до невозможности небо. Лопатки увязли в чём-то липком, но в шею и позвоночник упёрся каменный скол, засыпанный остатками налетевших за лето лепестков и листьев, так и сгнивших на уступе. Поёрзала, но острый хребет камня только больнее врезался в спину.

– Кто меня ударил? – грозно рявкнула Женька и попыталась

встать, но не смогла.

Молчание.

– Кто ударил, я спрашиваю?

Ты ещё поплачь, вдруг кто обратит внимание на необычный шум, сама себе подсказала Женька, стряхивая с шеи гнилушки.

– Я ударил, – мрачно сообщил Князь, – кроме меня никто не рискнул. Но ты не приходила в себя, даже Варвара… Пришлось применить силу.

– Спасибо, – с выражением продекламировала Женька, – добрый орк! Я уж думала, всё, отмучилась.

Судя по их серым лицам, тут недавно проводился целый консилиум по оценке её шансов на выживание. Даже Варвара обеспокоенно сопела и украдкой тёрла слёзы.

– Уже лучше? – виновато протянул Сухарь, – Можем вернуться домой, если хочешь.

Очень смешно. Говорил, а сам в это не верил. Да и Женька уже попала на крючок. Курган её так просто не отпустит, так что проходим лабиринт до победного. Женька нащупала на щеке след от Князевой ладони – кожа там зверски горела. Небось и покраснела, вот прелесть-то, но зеркала нет, так что и переживать не о чем. Ходи с отметинами, раз не в состоянии бороться с наваждением, волнами накатывающим из кургана.

Источник чудовищной силы съехал куда-то вниз, под курган, вроде бы провалился в подпол, зато голова теперь варила гораздо яснее. Или это пощёчина помогла, или зелье, которые недавно пихала ей под нос Варвара, судя по пустой склянке в судорожно сжатой руке.

Если склянка – жаль, закончилось, а если пощёчина – хорошо, Князь будет лупить, только попроси, ишь глаза как вылупил.

– Ага, всё бросим и по домам? Нет уж! Работаем! – Женька оторвалась от камня и встала, слегка пошатываясь, а Князь без церемоний ухватил за ноющие предплечья. – А что со мной было, кстати?

– Ты… даже не передать, на что похоже. Как будто машина зомбецов по тебе проехалась туда-сюда, так ты тряслась. А потом просто одеревенела. Дышать перестала. Это уже перебор, нельзя тебе сюда. Противопоказано.

– Угу. Без сопливых разберёмся. Мальчики и девочки, а вы-то как?

Князь обвёл остальных двоих совершенно стеклянным взглядом.

– По-моему, у остальных ещё и не началось толком.

– А со мной – порядок уже, – Женька нацепила идиотскую улыбку лихого покорителя курганов, – я привыкла, честно. И могу показать, где вход.

Если опустить веки и смотреть на курган не напрямую, а ощупывать иначе – мысленно, то провал в земле различался отчётливо. Рыхлая почва тонким слоем прикрывала люк приличных габаритов, туда и высоченный Князь войдёт, не сгибаясь в три погибели.

Сухарь поддел

рукоятью ржавый кусок металла и рывком сдёрнул перегородку. Почва клочьями провалилась далеко вниз, открывая взору головокружительное начало лестницы.

– А курган-то рукотворный. Не пионеры ли часом выкопали? – усмехнулся Сухарь, пряча под бравадой заползающий в душу страх.

Теперь и они чуяли – место дурное. Манит, но и предупреждает – беги, орк. Как можно быстрее, и не оборачивайся.

Женька хлопнула в ладоши, выдёргивая товарищей из плена иллюзий.

– Ау, герои! Ну что застыли, пошли? – она щёлкнула пальцами и пионерская зорька, горкой насыпанная в прозрачный сосуд, не дающий нахальному сквозняку разметать порошок, послушно озарила мрачный ход.

Князь вздрогнул, но зашагал вниз по склизким ступеням, а Сухарь угрюмо догнал товарища. Варвара громко сглотнула и покосилась на невозмутимую Женьку, будто опасалась, что та исподтишка стукнет её по макушке чем-нибудь тяжёлым, но покорно пристроилась за ребятами.

Женька завершала процессию, и тени перебегали со ступени на ступень под её ногами, путая фигуры орков и многократно повторённые, кривые очертания.

Лестница упёрлась в пустой и гулкий грот, больше похожий на дно колодца. Своды стремились вверх, замыкаясь на потолке где-то в толще кургана или вовсе не смыкаясь, но естественный свет внутрь не проникал.

Эхо принесло чей-то шёпот. Голоса принадлежали мужчинам, но разобрать отдельные слоги или определить, где источник, никак нельзя, шёпот отражался от стен и возвращался вновь. Духота вдруг стала зловещей – все четверо одновременно представили, как захлопывается крышка ловушки и они навеки остаются здесь, в скопище бесконечной и равнодушной к незваным гостям силы.

Она по наитию задула пламя, и тьма раздавила их крохотные фигуры.

Женькино запястье обхватили сильные пальцы и потянули в равномерную, бесконечную черноту, и она волевым усилием отказалась от порыва рубануть наотмашь. Снова нервно щёлкнула пальцами, зажигая свет, и опознала смельчака – Князь. Тот кивнул, но не отпустил.

Шёпот стих, а потом по ступеням затарабанили две пары обуви – кто-то спускался к ним по той же, единственной лестнице. Сухарь обнажил клинок и прошипел, чтобы ему дали встать повыше и встретить гостей, но Князь приложил палец к губам и сделал знак отойти в глубь грота.

Через томительные минуты к ним присоединились два зомбеца с жалким подобием огарка от пионерской зорьки. Бледные лица гостей охватило волнение – очевидно, встретить здесь других расхитителей кургана не входило в их планы, а Женька невольно стиснула свой источник света.

– Тарас? Откуда ты здесь? А я жутко волновалась, как ты там! – и прикусила язык от досады за необъяснимую ничем разумным болтливость.

Зомбец впился глазами в девушку-орка и с облегчением выдал:

– Так это ты! Женя… А я уж перепугался до орков!