Любовные письма великих людей. Мужчины
Шрифт:
Я пришел, я увидел и был покорен. Мне всегда есть что сказать, но сегодня язык отказывается повиноваться мне. Там, куда другие ходят, чтобы сохранить душу, я потерял свою; надеюсь, что Господь, по праву называемый справедливейшим, нашел ее. Но я должен приложить все усилия, чтобы на мгновение остановить этот взрыв восторга и говорить спокойно…
Ничто на земле, мадам, не может очаровать больше, чем Ваше остроумие и Ваша красота. Не полюбить Вас – значит объявить себя глупцом. Сказать, что я полюбил Вас, а думать иначе, значит оказаться подлецом. Если кто-либо назовет меня так, я возмущусь. Но если Вы хотя бы подумаете обо мне плохо, мое сердце будет разбито.
Вы уже знакомы со мною достаточно, мадам, чтобы понять, расположение или
Если Вы не та дама, которая утром сидела в церкви справа от меня, можете отправляться к дьяволу, поскольку я уверен, что Вы – ведьма.
Александр Поп
(1688–1744)
…если Вы желаете жить в памяти других, то в моем случае Ваше желание исполнено в высшем смысле этого слова…
Блистательный Александр Поп был поэтом, критиком, эссеистом, сатириком, дизайнером садов, ценителем искусства, поклонником эпистолярного жанра и острословом. Всю жизнь его преследовали болезни. Говорили, что он слишком много времени проводит над своими книгами, однако на самом деле у него был туберкулез костей, полученный в младенчестве; это и превратило его в маленького, уродливого человечка, измученного изнурительными недомоганиями. Поп был великим затворником, но в то же время имел довольно широкий круг преданных друзей. Он любил женское общество, был чрезвычайно обходителен и невероятно обаятелен в общении, однако женщины, наслаждаясь его вниманием и остроумием, никогда не отвечали взаимностью на более глубокие его чувства.
Среди друзей Попа было две сестры, Марта и Тереза Блаунт, он вел переписку с обеими. В одном из писем Терезе есть такие строки: «Моя неистовая страсть к Вашей светлой сущности и к Вашей сестре разделилась, причем с изумительным чередованием. С ранних лет я постоянно был влюблен в одну из Вас – неделю в одну, неделю в другую». Поп никогда не был женат, и Марта стала главной наследницей его состояния.
Ниже приведены четыре письма: по одному к каждой из сестер Блаунт, и два – леди Мэри-Уортли Монтегю, другому близкому другу Попа, жене дипломата, жившей в Константинополе.
Александр Поп – Марте Блаунт
(1714 год)
Мое божество!
Выпитое мной сегодня вечером позволяет мне говорить правду. То, что я пишу Вам в таком состоянии, есть вернейшее доказательство моего искреннего к Вам расположения. Письмо, написанное после двенадцати ночи, должно, безусловно, изобиловать этим благородным ингредиентом. В моем сердце бушует пламя, зажженное одновременно вином и Вами. Вино будит и выражает тайные волнения души, подобно лаку, проявляющему краски на холсте; оно выносит их наружу во всем их естественном накале. Когда я трезв, мои положительные качества застывают и замирают, теперь же, будучи в состоянии опьянения, я с удивлением обнаруживаю в себе столько добродетелей.
Этими бьющими через край излияниями сердца я благодарю
Александр Поп – Терезе Блаунт
(1716 год)
Мадам,
я так уважаю Вас и испытываю столько иных чувств, что, будь я красавцем, то осчастливил бы Вас. Но поскольку я не красавец, то все, на что я способен, – это написать изящное письмо или произнести блестящую речь. Правда в том, что, осознав, как часто и насколько открыто я признавался Вам в любви, я был поражен (и немного смущен) тем, что Вы не запретили мне писать и не заявили прямо: «Ты больше меня не увидишь!»
Мадам, для безупречности Вашей репутации недостаточно того, что руки Ваши чисты от следов чернил, каковые могли бы быть расценены как свидетельство переписки с мужчиной. Увы! Ваше сердце разрешает поощрить его в светской свободе писания писем, хотя Вы сами не одобряете этого, что вынуждает меня поверить в то, что Вы – скромница! Я достаточно самодоволен, чтобы заключить (как большинство юнцов): утонченное женское молчание – это согласие. Поэтому я продолжаю писать…
Но чтобы быть в этом письме настолько невинным, насколько возможно, я расскажу Вам новости. Вы спрашивали меня о новостях тысячу раз, с первых слов каждого нашего разговора; так что кое-кому может показаться, что Вы не ждете ничего иного из моих уст. По правде говоря, разговор о новостях свидетельствует о том, что беседуют не влюбленные, ведь влюбленные не могут столь глупо требовать друг от друга отчета о том, что происходит в мире. Из написанного выше следует, что кто-то из нас – либо Вы, либо я – не любит другого. Оставляю Вас в размышлении, кто же из нас это глупое и бесчувственное создание, настолько слепое по отношению к достоинствам и чарам другого.
Александр Поп – леди Мэри-Уортли Монтегю
(июнь 1717 года)
Мадам,
если Вы желаете жить в памяти других, то в моем случае Ваше желание исполнено в высшем смысле этого слова.
Нет такого дня, когда бы Ваш образ не являлся мне. Разговоры с Вами снова и снова вспоминаются мне, и каждая сцена, место или случай, когда я имел счастье наслаждаться ими, рисуются так живо, как только может представить воображение.
Вы говорите, что пребывание в теплом климате чрезвычайно полезно для Вашего здоровья и настроения. Вы унесли мою любовь так далеко на восток, что я мог бы стать одним из его поклонников. Ибо, считаю я, у солнца больше причин гордиться тем, что оно поднимает Вам настроение, нежели тем, что благоприятствует росту всех растений и созреванию всех минералов Земли.
По моему мнению, разумный мужчина с радостью проедет три или четыре тысячи лье, чтобы увидеть Вас, насладиться Вашим остроумием и абсолютным совершенством. Но чего ожидать от создания, которое, будучи идеальным, покинуло одну часть света и уехало в другую, дабы, нежась под лучами солнца, стать еще более совершенным. Если Вы теперь не пишете и не говорите невообразимо прекрасные вещи, значит, Вы должны быть готовы к тому, что Вас, как и весь остальной Восток, обвинят в чрезмерной изнеженности, лени и распутстве…