Любовные письма великих людей. Женщины
Шрифт:
В 80-х гг. Мэри вела ничем не примечательную жизнь литературного ремесленника. Где бы она ни появлялась, все присутствующие изумленно поднимали брови: грубая одежда, шерстяные черные чулки, растрепанные волосы, которые она отказывалась закалывать… Эти первые попытки создать образ, с которым она отождествляла себя, но который не вписывался в рамки женственности (вероятно, предшествующий фазе грубых брюк у феминисток ХХ в.), стали началом борьбы, которая продолжалась на протяжении всей жизни Мэри.
Первой большой удачей Мэри стала публикация в 1790 г. памфлета «Защита прав человека». Это был ответ на постреволюционную апологию «старого режима» во Франции, написанную Эдмундом Берком. Мэри прославляли как выдающуюся сторонницу радикальных взглядов, но ею вскоре овладело
В том же году у Мэри произошел неудачный роман с женатым бисексуалом Генри Фюссли (Фузели). Мэри обратилась к жене Фюссли, Софии, с предложением жить втроем. При этом Мэри должна была выступать в качестве «духовной супруги» Фюссли. Взбешенная София вышвырнула ее вон. Но это не сломило Мэри. Она отправилась в Париж, где познакомилась с капитаном Гилбертом Имли (Имлеем), бывшим американским солдатом, а к тому времени предпринимателем. Он был красив, обаятелен и, как и следовало ожидать, признанным волокитой. К концу 1793 г. Мэри была уже беременна, но после регистрации брака с нею в американском посольстве Имли укатил «по делам». Брошенная и встревоженная Мэри последовала за ним сначала в Гавр, где в мае 1794 г. родилась ее дочь Фанни, затем в Лондон, надеясь создать хоть какое-то подобие семейной жизни. Имли не разделял ее стремлений и постоянно изменял ей. Их неустойчивые отношения продолжались до 1796 г. За это время Мэри дважды пыталась покончить с собой: в первый раз проглотив смертельную дозу опиума (ее спасла служанка), во второй – бросившись в Темзу с моста Патни (ее вытащили два проплывающих мимо лодочника).
После окончательного разрыва с Имли Мэри опубликовала «Письма, написанные в Швеции, Норвегии и Дании» – заметки о своих путешествиях по скандинавским странам. Это было сделано по просьбе Имли, чтобы уладить его дела. Именно тогда Мэри осознала, что у нее с Имли нет будущего, а эта книга, отчасти мемуары, отчасти путевой дневник и отчасти полемические заметки, – ее личный труд.
Знакомство Мэри с радикально настроенным писателем Уильямом Годвином состоялось в 1791 г., но глубокая любовь пришла к ним лишь в 1796 г., когда Мэри совершила крайне смелый (для того времени) шаг, навестив его под тем предлогом, что ей понадобилась какая-то книга. К началу 1797 г. Мэри была беременна, и, хотя и она, и ее партнер враждебно относились к институту брака, в марте они поженились. Их дочь Мэри Уолстонкрафт Годвин, впоследствии – Мэри Шелли, родилась 30 августа. Ее мать умерла от родильной горячки через одиннадцать дней. Ее безутешный муж писал другу: «У меня нет ни малейшей надежды на то, что я когда-нибудь вновь буду счастлив».
В 1801 г. Уильям Годвин женился на своей соседке Мэри Джейн Вайэл, матери Клэр Клэрмон, письма которой к Байрону вошли в этот сборник.
Мэри Уолстонкрафт – Гилберту Имли
(1793 год, пятница, утро, отправлено из Парижа)
Я рада узнать, что и другие люди способны быть такими же неблагоразумными, как я сама. Да будет тебе известно, что на твое первое письмо я ответила в ту же ночь, как получила его (в воскресенье), хотя ты мог получить его не раньше среды, так как его отправили только на следующий день. Вот подробный, достоверный и точный отчет.
Однако я не сержусь на тебя, моя любовь, так как считаю, что это доказательство глупости и пустой привязанности, которая дает такие же результаты, когда нравом управляют угольник и компас. В прямолинейности и однообразии нет ничего живописного, а страсти всегда оправдывают поступки.
Воспоминания заставляют мое сердце стремиться к тебе, но
Надо ли объяснять, насколько я безмятежна, после того как написала все это? Не знаю почему, но я более уверена в твоих чувствах, когда тебя нет рядом, чем когда ты со мной; думаю, ты все-таки любишь меня, ибо, позволь мне сказать со всей искренностью, я верю, что заслуживаю твоей нежности, потому что я верна и степень моей чувствительности можно видеть и наслаждаться ею.
Искренне твоя Мэри
Мэри Уолстонкрафт – Гилберту Имли
(23 сентября 1794 года, вечер, отправлено из Парижа)
Я так долго играла и смеялась с малышкой, что не могу взяться за перо и написать тебе, не испытывая эмоций. Я прижимала ее к груди, она была так похожа на тебя (между нами говоря, это твое лучшее подобие, так как твое выставленное напоказ лицо не внушает мне восхищения), от этого прикосновения дрожала каждая жилка, и я начала думать, что в утверждении о том, что муж и жена – едина плоть, есть некий смысл, ибо ты, похоже, пронизываешь все мое тело, ускоряешь биение сердца, вызываешь у меня слезы сочувствия.
Могу ли сказать тебе что-нибудь еще? Нет, пока нет – все остальное уплыло; поддавшись нежным чувствам к тебе, я не могу пожаловаться на тех, кто выводил меня из себя два или три последних дня.
Мэри Уолстонкрафт – Уильяму Годвину
(21 июля 1796 года, четверг, Джадд-Плейс Уэст)
Посылаю Вам, согласно просьбе, исправленную рукопись. Если бы Вы навестили меня вчера, я поблагодарила бы Вас за письмо и, возможно, призналась бы, что больше всего мне понравилась заключительная фраза, в которой Вы объясняете, что прибыли домой, с тем чтобы больше не уезжать. Но теперь я не в настроении, так что закупорю флакон с моей добротой, конечно, если что-нибудь в Вашем облике, когда я увижу Вас, не заставит вылететь пробку, неважно, готова я к этому или нет…
Мэри
Мари-Жозефа-Роз Таше де ла Пажери (императрица Жозефина)
(1763–1814)
Будьте счастливы настолько, насколько Вы этого заслуживаете, я говорю Вам это всей душой.
Жозефина, как ее всегда звал Наполеон, родилась на Мартинике в семье богатых плантаторов, владения которых опустошили ураганы в 1766 г. В 1779 г. она отправилась в Париж, чтобы заключить выгодный брак с французским аристократом, виконтом Александром де Богарне. Брак оказался несчастливым, хотя Жозефина родила мужу двух детей, Гортензию и Евгения, прежде чем в 1785 г. получила разрешение жить отдельно. В 1788 г. она вернулась на Мартинику, но в 1790 г., после восстания рабов на острове, опять прибыла в Париж.