Любовные похождения доктора Чайкина (отрывки)
Шрифт:
Эдуард Русаков
ЛЮБОВНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ДОКТОРА ЧАЙКИНА
(отрывки)
С горестью, с испугом, но я уже начинаю учиться
говорить себе: застегни свою душу: это так же
неприлично, как расстегнутые брюки.
Сергей Есенин
ДЛЯ НАЧАЛА
Мой герой, о котором я хочу рассказать, жил и умер в те давние годы, которые принято называть застойными. Для кого-то - застой, а для меня и моих ровесников - золотая пора нашей юности, лучшие наши годы, время первой любви и последней надежды, время социальных фантазий и сексуальных авантюр: Наше время! И оно останется с нами,
Судьба свела меня с Чайкиным еще в студенческие годы, а после окончания медицинского института мы вместе приехали в глухую деревню, где проводили долгие вечера в шумных застольях, а позднее, отбыв трехлетнюю трудовую повинность, мы встречались неоднократно и в городе. Я был его многолетним спутником, собутыльником и душеприказчиком, а в некотором смысле я являюсь и его духовным наследником.
Вот и все предисловие.
А теперь - окунемся в прошлое.
ФЕНИКС ИЗ ПЕПЛА.
****
ПОРТРЕТ ГЕРОЯ.
****
ДУША ГЕРОЯ.
****
ПРИЧУДЫ ГЕРОЯ.
****
ЗАЯЧЬИ СЛЕДЫ.
****
ПО ПОВОДУ БРЮШНОГО ТИФА.
****
НАРКО-КИЧ.
Был недолгий период, когда доктор Чайкин работал наркологом в загородной противоалкогольной больнице. Под началом Маркизова знаменитого в ту пору на всю Сибирь борца с зеленым змием. Это был тот самый Маркизов, у которого, как вы помните, дочь спилась. Да, такой вот печальный парадокс: отец - нарколог, а дочь - алкоголичка.
А Чайкин, между прочим, был ее тайным любовником. Он ее, между прочим, и совратил. И споил, между прочим. Как бы между прочим.
В ту пору Чайкин был правой рукой Маркизова, его неотступной тенью.
Умели работать, умели и отдыхать.
Вот - для примера - одна из тогдашних премьер беспримерного нарко-премьера.
Завтрак на траве. Точнее ужин.
Дивный пейзаж в позолоченной раме: отлогий берег могучей сибирской реки, теплый летний вечер, золотое закатное солнце, а под шатром корабельных сосен, в кружевной тени белоствольных берез, на душистой (духмяной? духовитой?) траве-мураве, раскинувшись в непринужденных позах, в доброй товарищеской обстановке, завершают ответственные товарищи свой товарищеский ужин, щедро и гостеприимно организованный товарищем Маркизовым.
– Не пара ли нах хаус?- произносит один, наиболее ответственный товарищ.- Поздненько уже.
– Да куда же вы на ночь-то глядя?- возражает Маркизов.- Моя дача - в вашем распоряжении. А пока - предлагаю еще по рюмочке. Коньяк армянский, другого не держим.
– А кто это там плывет?- восклицает вдруг другой ответственный товарищ.- Что еще за русалки?
– Маркизов переглядывается с Чайкиным, тот подмигивает лукаво.
А ответственные товарищи смотрят на реку и видят: ма-а-аленький плотик, плавно текущий вниз по течению, совсем близко от берега, а на плотике две за-а-амечательные кр-р-расавицы в купальных костюмчиках.
– Помогите! Спасите!- кричат, веселясь, красотки.- Не можем причалить! Потеряли весла! Спасите!
– Чайкин, голубчик,- озабоченно произносит Маркизов,- а нет ли у нас моторной лодки?
– Лодка уже готова!
–
– Ваших руководящих указаний!
– Полный вперед!- кричит Маркизов.- Отдать концы!
Лодка мчится как бешенный сказочный конь. Мотор "Вихрь-20".
Доктор Чайкин, осыпаемый алмазными брызгами - стоит во весь рост ясноглазый, худой, загорелый. Герой-победитель. Сказочный витязь.
Садко!
Лодка летит, взрывая лазурные волны, лодка летит.
Вот и плотик. На абордаж! Пьяненькие русалки - брюнетка, блондинка дружно падают в объятия отважного спасителя.
Автор сценария - он же, Чайкин, неистощимый выдумщик.
Вот и берег. Вот и махровые халаты для продрогших русалок, вот и дача, и ром, и коньяк, и суетящиеся ответственные товарищи, и похотливый блеск начальничьих глаз.
– Ты-ы-ы моя мелодия-а-а!..- надрывается магнитофон.
Лоснятся губы словно сливы. Глаза - соленые маслины.
Поет немыслимый Муслим.
Соц-кич! Сюр-кич! Нарко-кич!
Фавны и русалки. Мифы и легенды застойной эпохи.
:а когда все фавны и русалки были пьяны в сиську, в стельку и валялись в отрубях - неугомонный Чайкин взнуздал моторную лодку и помчался по ночной реке в город, к дочери ничего не подозревавшего Маркизова, той самой Ирочке, которая, как вы помните, вскоре спилась и начисто пропала.
– Привет!
Вот она, Ирочка,- киса зеленоглазая, носик кверху, губки припухшие, особенно верхняя, будто укушена пчелкой, небрежная челка, склоненная набок головка, а смотрит с лукавым прищуром, а ходит и прыгает мягко, легко, невесомо, неслышно, пушисто пружинно, опять же как киса, коварно и вкрадчиво, ласково и настойчиво, кошечка, киса, кисуля, красненький язычок, вся из себя такая фирменная, в голубеньких джинсах и замшевой безрукавочке, с книжкой в руке (Артюр Рембо!), с сигаретой в зубах, ах, Ирен, тебе вредно курить.
А пить?
Тем более, вредно. Для юного семнадцатилетнего неокрепшего организма алкоголь особенно опасен. Яд в квадрате.
Потому что, как утверждают врачи и ученые, которые бросили пить, ЛОБНЫЕ ДОЛИ ГОЛОВНОГО МОЗГА У ЧЕЛОВЕКА ОКОНЧАТЕЛЬНО ФОРМИРУЮТСЯ ТОЛЬКО К ДВАДЦАТИ ЧЕТЫРЕМ ГОДАМ,- а тебе, ненаглядная, еще восемнадцати нет. Ирочка-копирочка, сладенькая дырочка, губки коньячно блестят и шоколадно благоухают, девочка, нежно хрустящая, чуть горьковатая, раковая шейка, роковая, рисковая, жутко раскованная, выходящая из ряда вон, звезда факультета, супер-звезда, вылетающая из ряда вон, некогда восходящая звезда балета, не взлетевшая выше кордебалета, пока еще не отличница, но уже переутомленная собственным отличием, завсегдатайша студенческих, и не только студенческих, тусовок, пирушек и пикников.
Вот она - пьет золотистый коньяк из папашиной антикварно-хрустальной рюмки, жмурится от удовольствия, мягко падает на диван, закрывает глаза, раскидывает руки и ноги - - Добро пожаловать, Чайкин!
– и сладко вздыхает и расслабляется:
– Ах-ха-ха:- такая вся из себя юная, свежая - виноградинка в холодном шампанском, горькая вишенка в сладком ликере - нежно-палевая, лилово-сиреневая, чайно-розовая, пепельно-серебристая, мерцающая зеленоватыми глазенками в вечернем комнатном полумраке.