Любовные прикосновения
Шрифт:
Чезз ответил ей откровенно. Он сказал, что происхождение его амбиций не отличается от того механизма, который заставляет сына врача стремиться тоже стать врачом. Его отец осуществил тот же самый план и добился хорошей жизни. Какой бы вид деятельности ни избрал человек, она только тогда поможет ему полностью раскрыться, если будет основана на его индивидуальных талантах и способностях. В его же случае талант заключается в умении понимать и любить женщин. Если он сумеет в значительной степени реализовать свои дарования, то у него будет не меньше оснований считать свою жизнь прожитой не зря, чем у художника, который проявил талант в живописи. А разве каждый живописец не желает продать
– Если бы все хорошенькие женщины в мире были бедными, – сказал он, – я согласился бы работать по более низкому тарифу. Но случилось так, что огромное множество их – дочки богатых родителей, способные предоставить мне наивысшую компенсацию за мое… искусство.
Он не стал также оправдывать свое желание воспользоваться всеми теми благами, которые приходят вместе с богатством, разве жизнь, проведенная в погоне за наслаждениями в самом прекрасном окружении, обязательно будет менее ценной, чем жизнь, полная изнурительного, тяжкого труда?
– Предполагается, что высшее достижение заключается в том, что человек начинает с нуля, трудом прокладывает себе путь наверх и заканчивает жизнь в богатстве. Но почему же не отправиться в поход за состоянием сразу? Для этого тоже требуется определенный тип предприимчивости!
Чезз заявил, что он никогда и ни от кого не скрывал свою философию.
– Я не хочу, чтобы женщина, на которой я женюсь, разочаровалась во мне, слишком поздно узнав о моих недостатках, что и происходит в большинстве браков. Единственный путь – дать ей возможность в самом начале знакомства лучше разобраться в женихе и его мыслях.
К тому времени, когда он закончил излагать свою жизненную теорию, солнце стало клониться к закату. Большая часть парусных лодок исчезла из виду.
Лари допила последние капли растаявшего мороженого.
– Тогда для чего тебе я, Чезз? Ведь на вечеринке у Орнов ты уже знал, что я не вхожу в твой список «кандидаток».
– На роль моей первой жены – нет, – весело признался он. – Но после того как я стану достаточно состоятельным, и мои вкусы изменятся…
В конце концов он зашел слишком далеко, и его высокомерие вызвало у нее справедливую ярость.
– Какой наглец! – Она выскочила из-за стола и была готова уже добираться до дома одна. – Неужели ты действительно думаешь, что все готовы выстроиться в очередь и ждать, чтобы…
Он протянул через стол руки и схватил Лари за запястья.
– Не уходи, cara! Это была всего лишь шутка.
Шутка? В таком случае, сколько из того, что он наговорил ей, следует приписать его извращенному чувству юмора?
Лари все еще была очарована Чеззом, но в то же время знала, что он относится к тому типу мужчин, которых она никогда не сможет понять и разделить их чувства.
– Пожалуйста, отвези меня домой!
Он выполнил ее просьбу без протестов. По дороге Чезз сокрушенно молчал, только еще раз попросил прощения за то, что невольно обидел ее. Когда они подъехали к воротам «Морского прилива», он сказал:
– Бывают дни, когда мне хочется стать другим человеком, Ларейна. Но я такой, какой есть.
– В таком случае, я по-прежнему не могу понять, почему ты тратишь на меня свое драгоценное время.
– Потому что с самого начала ты поразила меня своей исключительностью. Есть небольшой шанс, что когда-нибудь я изменюсь, вот мне и пришло в голову, что в этом случае мы могли бы стать… друзьями.
Чезз улыбнулся ей, но Лари не ответила ему. Она попрощалась и молча вышла из машины не обронив ни единой фразы, чтобы не поощрить его к дальнейшим встречам.
Лари считала, что ей было бы нелегко поддерживать близкие отношения с Чеззом Даниели
Сезон закончился, звуки музыки больше не разносились над заливом, и величественные особняки вдоль Золотого берега стояли темные, с закрытыми ставнями. Прежде Лари никогда не замечала, что с начала осени Ньюпорт пустел и жизнь в нем замирала. Но теперь она испытывала смущавшее ее чувство утраты. Какое ей дело до того, уехал Чезз Даниели или нет? После посещения кафе в гавани она больше ни разу не встречалась с ним. Правда, один раз Лари его видела. Когда она ехала на велосипеде по Бельвю-авеню, он со свистом пронесся мимо в своем спортивном автомобиле и помахал ей рукой, не замедлив скорости. Рядом с ним сидела одна из его хорошеньких «кандидаток». Скатертью дорога, подумала Лари, когда автомобиль умчался. Скатертью дорога, подумала она снова, когда пришла осень и он вместе с «принцем» Даниели уехал на другой модный морской курорт.
Но какого бы мнения она ни была о Чезаре, мысли о нем не покидали ее.
В сентябре из Вьетнама пришло письмо от Ника Орна. Он скромно спрашивал ее, помнит ли она об их встрече, и выражал надежду, что Лари ответит ему. Она сразу же вспомнила его, вспомнила и о том, как любезен был с ней Ник, но некоторые подробности стерлись в ее памяти под влиянием выпитого шампанского. Потом перед глазами возникла сцена прощания, и Лари сделалось стыдно за свой поцелуй. Это был всего лишь порыв, продиктованный сочувствием, ведь он уходил на войну. Может быть, Ник воспринял ее поступок как нечто большее? Значит, поэтому он и написал ей? Дальше в письме излагались его размышления по поводу службы во Вьетнаме. Предполагается, что любая война – ад, писал он, но эта была настоящим «кошмаром самого дьявола». Жестокость и многочисленные жертвы с обеих сторон угнетали Ника, как и необходимость уничтожения древней культуры. В письмо было вложено несколько фотографий, изображающих истощенных вьетнамских детишек, древние каменные гробницы, наполовину разрушенные артиллерийским огнем, каким-то образом заснятые при лунном свете. Лари почувствовала облегчение оттого, что Ник ни словом не обмолвился о поцелуе.
В ответном письме Лари сказала ему, как тронули ее эти фотографии, и предложила попытаться послать их в газеты и журналы. Она написала Нику, что они до такой степени достоверно передают весь ужас войны, что убедят любого, кто увидит их, что эту бойню нужно закончить как можно быстрее.
В следующем письме Ник сообщил, что последовал ее совету и предложил свои фотографии для публикации. Он продал их нескольким европейским журналам. Среди американской прессы желающих не нашлось, так как сотни фотокорреспондентов уже давали материал о военных действиях. Ничто в письме не выходило за рамки простой дружеской признательности.
Поскольку Ник находился на линии фронта и его жизнь постоянно была под угрозой, он писал все более открыто и честно обо многих вещах, которые при других обстоятельствах, возможно, предпочел бы оставить при себе. В третьем письме написанном ночью, перед особо опасным заданием, Ник наконец признался, что боится смерти больше всего потому, что она разлучит их навсегда. В конце была приписка более интимного содержания: «Мне хотелось бы еще раз поцеловать тебя».
Лари не хотела поощрять романтический интерес Ника, ведь она провела с ним всего лишь полчаса. Однако ей ни разу не пришло в голову не ответить ему. Откровенность вызвала у нее желание поделиться своими собственными переживаниями. И она открыла ему истинные причины своего приезда в Ньюпорт.