Любовные тайны знаменитых

Веденеев Василий Владимирович

– Не правда ли, она просто очаровательна? – словно сытый кот, почти промурлыкал уже получивший определенную известность как литератор Папаша Хэм.

И Полина без ошибки моментально поняла: в ее дом постучалась страшная беда, совсем так же, как когда-то она сама постучалась в дом Хэдли, принеся ей разлуку с любимым человеком и беду. А ее муж уже радостно строил грандиозные планы совместных поездок и путешествий с Джейн и без устали говорил, что она – его друг, самый большой друг. Все, с такими трудами и лишениями построенное Полиной, разваливалось у нее на глазах.

И все

же Полина выстояла в этой нелегкой борьбе: Хэм не достался молодой и красивой львице Джейн! Он остался с женой и детьми. Полина радостно праздновала победу, еще не зная, что судьба все же уготовила ей месть за Париж. Достойную месть.

В образе «руки судьбы» на этот раз выступила автор нескольких книг, довольно известная тогда в Штатах писательница Марта Гельхорн.

– Она же малограмотная, – говорили злые языки. – Книги написали за нее: в них явно чувствуется чужая рука. Нам ли не знать слог Марты?

Полина снова с лихорадочной поспешностью заняла круговую оборону и пустила в ход все возможные средства. Однако на сей раз тщетно: судьба все же наказала ее – в 1940 г., когда в Европе уже вовсю полыхала Вторая мировая война, Эрнест оставил ее с двумя детьми и женился на Марте. Некогда экстравагантная красотка Пфейфер, поражавшая всех элегантностью нарядов и легко заполучившая чужого мужа, теперь сама сполна испытала горькую долю оставленной жены. Да еще с детьми. Недаром говорят: все неизменно возвращается на круги своя! Возвращается не только ветер, как сказано в Священном Писании, но и добро и зло…

Впрочем, Хемингуэй тоже довольно быстро понял, что он, наверное, слишком поторопился кинуться в распростертые объятия Марты. Нет, совсем не такая женщина нужна ему. Гельхорн оказалась чересчур эгоистична, эксцентрично эмансипирована, слишком самостоятельна в решениях и поступках. Она всегда желала чувствовать себя абсолютно независимой. Зачем ей, в таком случае, нужен Хемингуэй?

– Эффектная блондинка и большая… – как-то в сердцах выразился о ней грубоватый и часто не стеснявшийся в суждениях Эрнест.

С горечью он вынужденно признал: новый брак не удался. Зачем вообще он затеял все это, на потеху досужей публике? Или его настигла месть за всех тех покинутых им женщин, которые искренне и беззаветно любили его, а он, гоняясь за призраком неизвестно чего, безжалостно оставлял их? Или его всегда и всюду манил за собой призрак навсегда потерянной Агнесс – незабываемой, сладострастной, безумной первой любви? И он, как зачарованный, постоянно искал в других женщинах ее прелестные черты?

Все вскоре свелось к мелким, вздорным скандалам, возникавшим по пустяковым поводам, а то и вообще, без всякого повода.

– Разрыв между нами неизбежен, – однажды сказал жене писатель. – Ведь ты это прекрасно понимаешь! Стоит ли тянуть в таком случае?

– Я вообще не знаю, зачем мы все это затеяли, – нервно дернула плечом Марта, и они расстались.

Расстались почти врагами.

«За рекой, в тени деревьев»

Вторая мировая никак не могла проскочить мимо Папы Хэма – он был практически ровесником века, и за год до окончания войны ему сравнялось сорок

пять. Конечно же он не сидел в Штатах, а находился ближе к театру военных действий, в Лондоне, и там в 1944 г., познакомился с тридцатишестилетней английской журналисткой Мэри Уэлш.

Нельзя сказать, что ее любовь к Хемингуэю оказалась легкой: любить такого человека – скорее наказание Господне. Но Мэри покорно приняла его и достойно пронесла до конца жизни известного писателя, став его последней, четвертой женой и в чем-то даже ангелом-хранителем, однажды сумевшим отвести от него смерть. Возможно, она стала наградой небес для Хэма, или там решили, что он еще не все успел и сумел сделать?

Мэри разительно отличалась от всех предыдущих жен писателя. Главное, она прекрасно понимала: ее муж совершенно необычный человек – и закрывала глаза на многое, в том числе на его бесконечные увлечения женщинами. Красивыми женщинами. Творческому человеку иногда просто необходимо состояние влюбленности, иначе он не способен творить, и… сама Мэри тоже стала последней любовью Папы Хэма.

Уже после войны они поехали в Италию и там, в Кортина-д’Ампеццо, пятидесятилетний Эрнест познакомился с удивительно красивой девятнадцатилетней итальянкой югославского происхождения Ариадной Иванчич. Ариадна скучала рядом со стареющим, очень много повидавшим в жизни знаменитым литератором. Однако не отказывала ему в своем обществе, явно жалея его. И, сама того не подозревая, стала платонической любовью писателя, дав ему сюжет и поддержав в период творческого кризиса, из которого Эрнест вышел со знаменитой вещью: «За рекой, в тени деревьев».

Те, кто знал Ариадну, прямо говорили – в героине романа явно просматриваются ее черты. Но, возможно, это все же черты не молодой славянки из Италии, а другой славянки, когда-то пересекшей океан и встреченной молодым лейтенантом Хемингуэем в Милане, в американском госпитале? Возможно, Ариадна потянула за нить памяти, и Хемингуэй таким образом попрощался со своей первой и единственной любовью – Агнесс Куровски…

Старость пришла к признанному метру с неожиданно подкрадывавшимися, накатывавшими волнами душной депрессии. Духовные силы истощились, нервы летели к черту, лечение в разных клиниках и у всевозможных светил не помогало. Спасала только ангел-хранитель – Мэри. 2 июля 1961 г. в собственном доме писателя прозвучал роковой выстрел…

Вот и сбылось все, что ему когда-то нагадали. Все точно сошлось – войны, прекрасные женщины, авантюры, путешествия и даже «не своя» смерть. Она стала его последним захватывающим приключением и путешествием в неведомое…

Он называл женщин богинями

Наверное, ни у одного из знаменитых живописцев не случалось на протяжении долгой жизни такого количества бурных романов, как у Пабло Диего Хосе Франческо де Паула Хуана Непомучено Криспина Криспиано де ла Сантиссиме Тринидад Руиса Бланко. Нам и всему человечеству этот неистовый в любви и работе испанец, которого многие опрометчиво считают французом – кстати, он так и не принял французского гражданства, – более известен по своему псевдониму: Пабло Пикассо.