Любой ценой
Шрифт:
– Давайте не будем терять времени на сослагательное наклонение, господа, – поспешил вмешаться полковник Клименко. – Если бы да кабы! Случилось как случилось. Москва выбрала для миссии именно капитана. Будем отталкиваться от фактов.
– Могу вас успокоить, – сказал Охотник, обращаясь не только к Красельникову. – Если Сомов согласится сотрудничать, ваше дальнейшее участие в операции может не понадобиться вовсе. Или сведется к минимальному содействию, не грозящему вам и вашим близким абсолютно ничем. В противном случае, если я решу, что Сомов – враг или неискренен в своих намерениях и хитрит, пытаясь разыграть комбинацию и заманить нас в ловушку, я убью его. И человека, способного опознать меня как русского агента, просто не станет. Дальше операция пойдет именно так, как предлагает штабс-капитан.
– Убедительно, – хмыкнул Михайловский. – Что ж, если договоритесь – действуйте. В любом случае на начальном этапе, то есть завтра, во время встречи с инструктором, мы вас подстрахуем. С
– Я думаю, настало время раскрыть князю Корсаку глаза на некоторые тайны Лас-Суэртоса, – поддержал поручика штабс-капитан, щелчком указательного пальца стряхивая пепел с дорогой сигареты. – Вы не против, полковник?
– В данной ситуации это, несомненно, оправданно, – с достоинством кивнул Клименко.
– О чем идет речь? – Ярослав, как ему показалось, уже ухватил верную ниточку, начиная понимать, какую тайну имел в виду Красельников и что именно он сейчас услышит. Однако пришедшая на ум разгадка оказалась настолько невероятной, что признаться даже самому себе – мол, вот оно, чудовище из джунглей! – Ярослав так и не решился. Просто, находясь под впечатлением окружающей обстановки, семейного ужина, красавицы Анастасии и сказанных стариками за обеденным столом высоких слов о России, еще не мог до конца поверить, что вот этим, сидящим напротив, ухоженным, холеным, аристократического вида и благородного происхождения пожилым представителям Белой гвардии, каждому из которых минуло шестьдесят, могло хватить годами скапливавшейся в душе лютой злости, холодной решимости, дьявольской фантазии и примитивной грубой физической силы для осуществления столь страшных и диких показательных казней.
– Сегодня утром, – сказал Иван Федорович, попыхивая трубкой, – когда на пристани вы познакомились с лейтенантом Апортом, этой жирной, ленивой и тупой свиньей, всегда выходящей встречать и провожать «Гаучо», чтобы знать, кто из чужаков приехал в город, а чуть позже разговорились с охранником с рудника, стерегущим катера, тот рассказал вам о двух жутких ритуальных убийствах немцев, произошедших в Лас-Суэртосе за последние месяцы. С каждого из загулявших псов сняли шкуру, вспороли брюхо, отрезали член, вставили его в рот и в таком виде подвесили на дереве. Так оно все и было… Но охранник не мог знать о том, что, прежде чем сдохнуть, каждый из этих поганых псов, в прошлом служивших в легионе СС, успел рассказать своим похитителям много интересного про обитателей Вервольфштадта… Как вы уже, наверное, догадались, князь, казнили немцев не завидующие их алмазному богатству местные жители, потомки каннибалов, ни навестившие город под покровом ночи кровожадные дикари из до сих пор обитающего в Мату-Гросу воинственного племени индейцев качо, а именно мы. Мы трое. Вы удивлены? Позвольте, отгадаю. Скорее не тем, что убийства совершили именно мы, а тем, как эти твари расстались с жизнью. Что ж, поверьте, мы отнюдь не садисты и не получали удовольствия, вспарывая их тела. В демонстративном варварстве был свой расчет. Во-первых, при всей своей ненависти к немцам, с упорством идиотов не оставляющим попыток завоевать Россию, мы все-таки профессиональные военные, а не японские фанатики-камикадзе. И совершенно не спешим расстаться с жизнью раньше, чем это будет угодно небесам и господу нашему Иисусу Христу. Напротив, у любого солдата со дня Сотворения мира задача проста, как колено: успеть нанести врагу максимальный урон, пока тебя самого не настигла смерть. Судя по тому, что мы живы, нам это удавалось…
– Согласитесь, капитан, – воспользовавшись паузой, вмешался в монолог поручик Михайловский. – Ни у кого из псов не могло даже возникнуть подозрений, что их Kameraden порезали на куски именно мы. Они могли подумать на местных, на индейцев, хоть на черта – но только не на нас.
– А лейтенант Апорт? Если у него есть привычка встречать и провожать каждый пароход, то он вполне мог обратить внимание на взаимосвязь между вашими приездами из Сан-Паулу и убийствами.
– Теоретически – возможно, – небрежно пожал плечами Владимир Николаевич. – Но для этого, как минимум, нужно быть на порядок умнее, чем лейтенант, у которого все мозги давно заплыли жиром. Но в одном ему нет равных – в изворотливости. Опасаясь, что немцы перестанут ему платить, после первого убийства он провел «расследование», разыграв целый спектакль и даже пригласив для этой цели трех знакомых полицейских из Рио и выдав им солидные премиальные. А потом сообщил, что во всем виноваты два брата-голодранца, успевшие сразу после убийства покинуть Лас-Суэртос. Толстяк заверил, что их уже объявили в розыск. Хотя на самом деле это чистой воды обман. Те двое, на которых он повесил собак, лишившись работы на руднике, бросили халупу и уехали из города за день до казни. В поисках лучшей жизни, надо полагать… Когда, месяц назад, мы вздернули на дерево второй труп, насмерть перепуганного лейтенанта предупредили – после следующего убийства он сам лишится головы. С тех пор толстяк
– Так что, очень может оказаться, завтра утром Апорт получит свой последний конверт, – зловеще ухмыльнулся штабс-капитан Красельников. – После того как грозу всей охраны рудника, самого герра Соммера, найдут подвешенным на суку, с болтающимися до земли кишками, в Лас-Суэртосе наверняка появится новый начальник полиции! Ха-ха!
– На вашем месте, Илья Борисович, я бы не спешил пророчить, – Охотник окатил колчаковского штабс-капитана таким холодным и недвусмысленным взглядом, что седовласый Красельников мгновенно перестал растягивать губы, лишь дернул щекой и излишне резко раздавил в пепельнице окурок. – Китайцы говорят: «Кто загадывает наперед, тот веселит дьявола». Вы готовы померяться силами с нечистым, штабс-капитан?
– Да полно вам, князь! – вновь выступил в роли миротворца полковник Клименко. – В любом случае основная действующая фигура операции – вы, и принимать решение о ликвидации инструктора будете тоже только вы, один. Наша задача лишь помогать вам, по мере скромных сил… Я согласен с Ильей Борисовичем только в том, что он не успел высказать, но наверняка подумал: третья казнь, если в ней возникнет необходимость, безусловно станет последней. Продолжать вздергивать и потрошить тевтонских псов становится слишком опасно. Особенно когда миссия справедливого возмездия князя Корсака с божьей помощью завершится успешно и Майне с доктором Шлехом отправятся прямиком в ад. В Вервольфштадте начнется такое светопреставление, что хоть святых выноси!
– Скажите, полковник, охрана рудника всегда носит при себе оружие? – спросил Ярослав.
– Разумеется, – пожал плечами Иван Федорович. – Автомат, пистолет и даже нож.
– В таком случае каким образом вам, людям далеко не юным, удавалось не только казнить, но и незаметно для окружающих пленить и отвезти на точку допроса отлично подготовленных, крепких физически головорезов, вдвое моложе себя, уже загубивших не один десяток душ, прошедших горнило войны и серьезную спецподготовку в школах СС или абвера?
– А как вы сами думаете, капитан?! – лукаво прищурился старик. – Что лично вы бы сделали, окажись на нашем месте, если бы перед вами стояла та же самая задача?! Интересно послушать и сравнить.
– Простите, полковник. Вы старше меня, выше по званию и имеете гораздо больший жизненный и военный опыт. Но, как вы сами только что справедливо заметили, командую операцией я, – сухо напомнил Охотник. – И я первый задал вопрос. Как вы это делали?
– Это было всегда ночью, – положив трубку на край пепельницы, Иван Федорович скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана. – Нужно знать местный уклад жизни, чтобы понять – свидетелей в такое время суток практически не бывает. В четыре часа вечера закрываются все лавки. С наступлением темноты, а она падает стремительно, жизнь в городе останавливается. Улицы пустынны. Фонарей нет и не будет. Окна в обеспеченных домах, имеющих средства на дизельный генератор, вырабатывающий электричество, закрыты шторами, у бедняков – циновками, почти не пропускающими свет. Разве что иногда встречаются пьяные, но их не так много. Единственный источник света в хорошую погоду – луна и звезды… Скажите, вы что-нибудь слышали о растительных ядах, используемых туземцами и индейцами разных стран для обездвиживания противника? Большинство из подобных средств, например яд кураре, попадая в организм человека, приводит к мгновенной смерти, вызывая короткую, но страшную агонию. Но существуют и такие, которые лишь на время делают из человека ватную куклу, парализуя двигательные функции и речь. Через некоторое время – как правило, от десяти до тридцати минут – действие яда начинает ослабевать и человек полностью приходит в себя. Согласитесь, этого промежутка вполне достаточно, чтобы спеленать любого здоровяка, как младенца, и заткнуть рот кляпом. В качестве транспортного средства для, как вы выразились, доставки пойманного пса в точку допроса мы использовали обычный трехколесный грузовой велосипед с прицепом, закрытым сверху куском брезента. Как видите, все очень просто и вместе с тем эффективно. Когда дело было сделано, мы таким же образом отвозили труп куда-нибудь на окраину и там вздергивали на сук, оставляя висеть до тех пор, пока его не заметит случайный местный житель… Вы удовлетворены ответом, капитан?
– Как я понимаю, у вас имеется определенный запас ядов, духовое ружье и шипы, которыми вы на расстоянии поражаете жертву?
– Ну, разумеется, – улыбнулся полковник. – Правда, хочу предупредить – обращение с духовым ружьем и тем более ядами требует определенной сноровки. Особенно если ваша задача – с расстояния в десять-пятнадцать шагов попасть в цель размером с яблоко. Мы все трое умеем пользоваться трубкой, но лучше всех эту древнюю индейскую науку освоил штабс-капитан. По весьма простой причине: Илья Борисович единственный из нас, кто сумел, дожив до седых волос, сохранить зрение юноши. Мы с Владимиром Николаевичем, увы, уже давно не можем даже читать без очков…