Любви тернистый путь
Шрифт:
Здравый смысл подсказывал ему, что следовало бы пока не поздно вернуться в дом. Еще одно свидание с ней добром не кончится. К тому же в глубине души пустило ростки чувство вины — вины за недавнее обращение с девушкой. Но Лайон не привык вступать в спор со своей совестью, и у него не было никакого желания начать заниматься этим и на данном этапе своей жизни. Тем более что бренди приглушило непрошеное чувство вины.
Он и Миген молча смотрели друг на друга. С распущенными волосами и в хлопковой рубашке она выглядела еще более юной и миниатюрной. В выражении ее лица не
Лайон помимо воли принял молча брошенный Миген вызов.
— Ну что же, — тихо рассмеялся он, — неужели передо мной моя маленькая любимая горничная?
Миген крепко стиснула кулачки, с гневом глядя на него и кусая губы.
— Вы что-то напряжены, мое дитя, — продолжил Лайон с нарочитой тревогой. — Вы же не станете утверждать, что сегодняшний день был для вас утомительным? — Он понизил голос до заговорщического тона:
— Или вы меня ждали?
Миген изо всех сил толкнула его в грудь, но он был недвижен как стена.
— Вы мне ненавистны! — воскликнула он? полушепотом. — Я бодрствую потому, что должна завершить работу, от которой вы меня оторвали сегодня утром!
В глазах Лайона плясали веселые искорки.
— Не продолжайте, Миген. Такая эмоциональная благодарность излишня. Я и без того уверен, что вы мне признательны.
— Вы, мистер Хэмпшир, совсем не занятны. Вы мне просто отвратительны. И мне наплевать, если за эти слова вы меня уволите! Я не хочу, чтобы вы снова прикасались ко мне. То, что произошло сегодня, оказалось в моей жизни самым унизительным…
Теперь Лайон смотрел на нее серьезно, словно магнит притягивая к себе Миген.
— Вы чувствуете себя униженной только потому, что вам так сильно понравилось со мной…
— Это ложь! Вы чудовище! Все эти недели вы убеждали вам Доверять, стать вашим другом. Я наивно поверила вам. А вы предали меня, воспользовались мной, будто я обыкновенная Проститутка!
— Ну, Миген, я так далеко не зашел, да я и не допустил бы этого! Оставим это на будущее. — Лайон снова улыбнулся, и на этот раз обе его брови взлетели вверх. — Между прочим, откуда вы, невинное существо, подхватили такое слово?
— Заверяю вас, что из книг. Не из личного же опыта!
— Шш, — предостерег Лайон, приложив." ее губам загорелый палец. — Вы заставите меня громко рассмеяться, и нас поймают.
— Вы этого заслуживаете!
— Не стану с этим спорить.
Он потянулся через подоконник и, овладев руками Миген, поцеловал ее маленькие прохладные ладони. Даже в темноте Лайон заметил ее вспыхнувший румянец. С некоторым опозданием она вырвала руки.
— Вы, сэр, должно быть, глухи! Я же просила вас больше не прикасаться ко мне! Если вы и Присцилла решили погубить свои жизни, то это ваше дело. Но меня не втягивайте в свои игры. Возможно, что Кларисса и другие ваши глуповатые женщины согласны оказаться в дурацком положении. Я же этого не хочу и не допущу. Спокойной ночи!
Наклонившись вперед, она обеими руками схватила оконную раму и с такой силой захлопнула ее, что Лайон еще долго стоял под каштаном, потирая
Глава 11
Восхитительные запахи готовящейся пищи заполнили просторную, хорошо оборудованную кухню, и Миген мечтательно улыбнулась. На вертеле жарились три упитанных цыпленка, а из печи доносился аромат выпекаемого хлеба.
Миген сидела вместе со всеми за кухонным столом. Уикхэм, Смит и Миген наводили глянец на серебряную утварь, а Брэмбл руководила прислугой на кухне, с поразительной скоростью резала картофель и вела безостановочный монолог, прерываемый лишь шипением падающих в огонь капель цыплячьего жира.
Смит и Уикхэм сидели по одну сторону стола, время от времени сближая свои руки. Миген впервые обратила внимание, как Смит смотрит на Уикхэма, и обо всем догадалась. Смысл сияния ласковых, как у газели, глаз Смит не вызывал у Миген никаких сомнений. Смит и Уикхэм говорили мало и обменивались словами только между собой, и поэтому Брэмбл обращалась большей частью к одной Миген.
— Если бы вы спросили меня, я бы сказала, что это позор! — воскликнула она, и Миген вопросительно посмотрела на нее:
— Что вы имеете в виду, мадам?
Брэмбл наклонилась к ней, поджав тонкие губы.
— Театр! — прошипела она. — Мне сказали, что два дня назад приняли законопроект о театре. Это грех! Наш город славился чистотой морали. Но вот сделан первый шаг, чтобы подорвать ее. Запомните мои слова!
— Как удивительно пахнут цыплята. — Миген попыталась перевести разговор на другую тему. — Я так восхищена вашим умением управляться на кухне.
— Для меня это обычная, трудная работа, — фыркнула повариха. — Я предана ей. Совсем по-иному, чем здешние люди. Бывает время, когда совесть пилит меня за то, что я работаю на них.
— На кого? На Бингхэмов?
— А на кого же еще? Они дурные люди, ибо их образ жизни далек от целомудрия. Мне становится просто худо, когда в доме все это начинается… — Ее нож на мгновение замер в воздухе, а потом Брэмбл снова стала быстро резать картошку. — Я не верю распространяемым побасенкам, но это уже так или иначе общеизвестно.
— Простите, кого вы имеете в виду?
— Маркуса Римса. Этого презренного нечестивца. Я говорю об этом лишь в надежде, что вы, будучи горничной госпожи Уэйд, сумеете ей помочь.
Миген показалось, что часть разговора она пропустила мимо ушей. «Маркус Риме и Присцилла? — размышляла про себя Миген. — Всего два дня прошло с того времени, как Лайон Хэмпшир провел со мной почти весь день».
За это время Миген болезненно осознала «прелесть» своей новой жизни. От волнующей игры в маскарад теперь ничего не осталось. Она превратилась в простую служанку, работающую от рассвета до сумерек, а потом и поздней ночью, но имея ни времени, ни возможности выяснить новые сведения о Присцилле. В любом случае бывшая подруга теперь уже не доверяла ей свои секреты. Видимо, Присцилла забыла, что они некогда были близки, как сестры, ибо ее отношение к «служанке» стало таким же высокомерным, каким было и отношение Энн Бингхэм.