Любви все возрасты покорны
Шрифт:
– Доченька, ты совершила очень важный шаг в своей жизни. Я мечтаю о том, чтобы всё продолжалось так же прекрасно, как началось. Но об одном хочу тебя просить: быть готовой и к огорчениям, которые и счастью могут сопутствовать. Жизнь очень сложна, и, если человек готов к её неприятным сюрпризам, ему проще их преодолевать.
– Спасибо тебе, моя дорогая мамочка, – ответила на эти слова Тамара и, обняв Лидию Петровну, крепко её расцеловала.
Не остались без внимания перемены в поведении сына и у мамы Аркадия. Но, как обычно, она не спешила с выяснением причин этих перемен, а он, привыкший к её занятости совершенно другими, более важными для неё проблемами, в данный период не очень торопился с ней откровенничать. Между тем необходимость обо всём поведать родителям неминуемо приближалась. Аркадий уже терзался не столько тем, что этого нельзя избежать, сколько подчеркнутым безразличием, проявляемым мамой к тому, чем обеспокоен её сын. Убедив себя в том, что рано или поздно это всё равно должно произойти, он решил набраться терпения, надеясь, что со временем удачный момент для этого неизбежно наступит. К сожалению, события развивались по сценарию, который Аркадий не мог предвидеть и не был к нему готов. Людмила Григорьевна, догадываясь, о чём сын так настойчиво пытается им сообщить, спешила опередить события. Она знала о его дружбе с Тамарой и, не сомневаясь, что речь пойдёт о ней, всячески уклонялась от разговора. Тамара никак не вписывалась в её планы, хотя ей и стало известно, что из двоих своих друзей Тамара отдала предпочтение Аркадию. Людмила Григорьевна не хотела продолжения их отношений и была озабочена тем, как положить им конец. Ей казалось, что добиться этого можно, использовав самый надёжный
– По-моему, это уже слишком. Не далеко ли ты зашла в своём противодействии Аркадию в его желании быть со своей любимой девушкой, а не с той, которую ему навязывают?
Её реакция был категоричной:
– Ты готов, чтобы пошатнулся твой бизнес и какая-то неизвестно откуда появившаяся девчонка стала членом нашей семьи?
Ответа не последовало, и Людмила Григорьевна не замедлила приступить к осуществлению своего мерзкого, пронизанного циничной несправедливостью плана. Этот план по своей гнусности мог зародиться в голове только коварной женщины. Кредо Людмилы Григорьевны состояло в том, что достижение намеченной цели не требует оправдания средств, для этого использованных. Главное, чем она была озабочена, – всё сделать так, чтобы подлинность информации о невесте не могла вызвать ни малейшего сомнения. И она осуществила это, сумев организовать ознакомление Тамары с фабрикованными ею письмами Аркадию, якобы написанными Светланой. Находясь в состоянии отчаянного возбуждения, Тамара не переставала думать о том, что произошло. Она пыталась осмыслить каждое слово прочитанных писем в надежде хоть что-то найти в них, что могло переубедить в их достоверности. Но это не удавалось, и мысли возвращали её к одному: она мерзко обманута человеком, которого полюбила. В памяти возникали некоторые моменты их отношений с Аркадием, где он, как ей сейчас воображалось, был с ней неискренен, что-то недоговаривал и в конечном итоге всё сводил к одному – использовать её для удовлетворения своей похоти. Первым порывом Тамары было набрать его телефон и высказать всё, что она о нём думает. Сдерживая гнев, прилагая усилия не дать минутной слабости овладеть собой, она заставила себя, прежде чем что-то предпринимать, всё спокойно обдумать и посоветоваться с мамой. Неимоверно осложняло случившееся ещё одно важное обстоятельство – ей показалось, что она забеременела. Вначале абсолютной уверенности не было, но через несколько дней на приёме у врача не осталось и тени сомнения, наступила полная ясность. Мысли, как повести себя в сложившейся ситуации, приводили Тамару в смятение. Единственное, что для неё стало совершенно очевидным, – желание окончательно вычеркнуть Аркадия из своей дальнейшей судьбы. Лишь однажды ей пришла в голову мысль, почему она с лёгкостью, безоговорочно приняла на веру то, что услышала от случайного человека. Между тем убежденность, с которой незнакомец обо всём рассказывал, и письма, прочитанные лично, заставили её отбросить в сторону все сомнения в том, мог ли Аркадий так растоптать её чувства. Ей и в голову не приходило, что в это же время Аркадий с трудом справляется с охватившим его беспокойством, почему она давно не звонит, а на его звонки не отвечает. Он позвонил Тамаре на домашний телефон, но и по нему никто не ответил. Тревога не оставляла его в покое, и он подумал, что она вдруг пожалела о том, что произошло между ними. Аркадий до боли почувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Ещё несколько дней он пытался найти хотя бы малейшую возможность выйти на связь с Тамарой. Его не покидала надежда, что, переговорив, они обязательно всё выяснят и устранят возникшее между ними недоразумение. Но всё, что он предпринимал для этого, оказалось безуспешным. Единственным человеком в доме, кто искренне переживал за Аркадия, была их домашняя работница тетя Полина, на руках которой он вырос. Во многом благодаря её любви и доброте, которые она проявляла к нему с раннего детства, он вырос человеком с характером, изрядно отличавшимся от родителей и особенно – самолюбивой матери. Однако, кроме усиленной заботы и сопереживания, тётя Полина, которую он тоже очень любил, ничем не могла ему помочь. Пытаясь понять, в чём причина того, что так внезапно прервались их с Тамарой отношения, Аркадий перебирал разные причины, так и не остановившись ни на одной из них. Единственный вывод, к которому он пришёл, заключался в том, что без Тамары жизнь ему не интересна и не нужна. Это подтолкнуло его к мысли о самоубийстве, и с непонятным для себя хладнокровием Аркадий начал подбирать варианты его осуществления. Замкнувшись в себе, избегая встреч и разговоров с родителями, он полностью подчинил себя этому навязчивому замыслу. Чем больше Людмила Григорьевна по его настроению убеждалась, что все отношения с Тамарой прерваны, тем сильнее укреплялась её уверенность в правильности задуманного ею плана. Настроение сына её не беспокоило, все мысли были заняты, как организовать его встречу со Светланой и решить вопрос их женитьбы. Только бывшая няня Аркадия настороженно наблюдала за его метаниями и была очень этим обеспокоена. Её не оставляли в покое тревожные предчувствия, и даже как-то приснился сон, что с Аркадием случилось несчастье. Аркадий должен был на днях приступить к работе в одном из филиалов отца, но всё время откладывал это. Он никак не мог отвлечься от не оставляющих его в покое переживаний и горестных намерений.
В одну из суббот, не предвещавших никаких ударов судьбы, Аркадий рано проснулся и, сожалея, что вновь наступил очередной день его мучений, решил: настал момент положить этому конец. Тетя Полина, обеспокоенная настроением Аркадия, видя его нескончаемое депрессивное состояние, может быть, даже не совсем осознано, но установила за ним постоянное наблюдение. Старалась чаще убирать его комнаты, внимательно прислушивалась к любым там движениям, когда производила уборку соседних, использовала каждый удобный момент, чтобы пообщаться с ним. В эту субботу какая-то неведомая сила тянула её на второй этаж, и она, сама того не замечая, не успев окончить, вновь приступала к уборке в тех же комнатах. Во время перехода из одной комнаты в другую по длинному коридору Полина вдруг услышала сильный шум от падения чего-то тяжёлого в комнате Аркадия и, почувствовав неладное, забыв про свой возраст, помчалась туда. Вбежав в комнату, увидела Аркадия с петлёй на шее из скрученного банного полотенца, закреплённого на дверной ручке. Она подбежала к нему, изо всех сил за плечи потянула его наверх и неистово закричала. На крик прибежал отец, работавший в своём кабинете, расположенном рядом с комнатами Аркадия. Вдвоём они высвободили уже начавшего задыхаться Аркадия из петли и, уложив на пол, начали делать ему искусственное дыхание. Когда он наконец самостоятельно начал дышать, они уложили его в кровать. Услышав, как ей показалось, какую-то необычную суету наверху, Людмила Григорьевна не спеша поднялась на второй этаж и вошла в комнату Аркадия. Увидев там мужа, и Полину, и лежащего с закрытыми глазами на кровати сына, она спросила:
– У него обморок? Врача вызвали?
Не услышав ответа от хлопочущих возле Аркадия мужа и Полины, она, посчитав, что у него случился нервный обморок, ушла к себе. Аркадий постепенно пришёл в себя и заснул. Павел Петрович, попросив Полину присмотреть за сыном, тоже ушёл. Он пошёл в свой кабинет и ещё долго не мог опомниться, обдумывая то, что произошло. Его бросало в жар от одной мысли, чем всё могло закончиться, не окажись рядом Полины, которую он очень уважал и считал ангелом-хранителем их семьи. Одновременно он был до глубины души возмущён необъяснимым спокойствием, с которым отнеслась к случившемуся Людмила Григорьевна. Она же в очередной раз, как всегда, все упрёки мужа, высказанные им спустя некоторое время, восприняла с невозмутимым спокойствием. Её мысли были полностью поглощены достижением своей цели – женить сына на девушке своего круга. Она чувствовала, что сын, окончив институт, торопится начать самостоятельную жизнь, но у неё не было ни малейшего сомнения, что всё у него должно быть организовано так, как это представляется ей. Поэтому и будущая его жена уже тоже была определена исходя из этих представлений.
Няня
Когда Павел Петрович размышлял о реакции жены на происходящее с сыном, ему на память невольно пришло популярное выражение – «Это просто бизнес, ничего личного», которое, как он знал, толкуют по-разному. Видимо, оно и стало популярным потому, что каждый, произнося эти слова, закладывает в них свой смысл. Но независимо от этого, убеждал себя Павел Петрович, звучит это выражение цинично. Получается, ради бизнеса можно пренебречь всем остальным в жизни и для бизнеса не существует никаких преград, если ради него можно попрать даже личное. Безнравственная сущность этих слов нередко на деле реализуется в убийствах, рэкете, стремлении добиться своего успеха за счёт другого. Даже если бы это выражение не принадлежало итальянскому гангстеру Аль Капоне, что убедительно подтверждает его омерзительную суть, то всё равно оно неуместно в нормальных человеческих отношениях. Может быть, отметил Павел Петрович, сравнение не совсем корректно, но ведь и родители, которые хотят, чтобы их дети выбрали для себя жизненный путь не по своему усмотрению, а тот, который им начертали они, тоже полагают, что в их действиях нет ничего личного – это просто родительская забота. Ведь на самом деле, подумал он, то, как такие родители поступают, – не что иное, как стремление выдавать желаемое за действительное, потому что под видом заботы о счастье детей кроется эгоизм, озабоченность своими интересами. Как бы подводя итог своим тревожным размышлениям, Павел Петрович, решительно отмежевавшись от действий своей жены, с грустью про себя заключил: «Очень часто такая родительская забота влечёт за собой печальные последствия и плохо, даже трагически кончается, как это чуть не случилось с их единственным сыном». Лишь по счастливой случайности и благодаря бескорыстной, бесконечно преданной любви няни сын остался жив. И Павел Петрович пришёл к твёрдому убеждению: не нужно вмешиваться в судьбу детей, ставших взрослыми, пусть они сами своей судьбой распоряжаются. Это чуть не стало уже запоздалым прозрением, но зато оказалось весьма нравоучительным даже для него – человека, прожившего немало лет на свете.
Впервые в жизни изведанная страсть
Человек, испытавший первую любовь, оказавшуюся безответной, надолго лишается всякого желания завязывать какие-либо отношения с другими людьми противоположного пола. В таком состоянии длительное время находился Алёша. Никаких попыток с кем-либо познакомиться он не делал и, судя по всему, в ближайшей перспективе не намечал, хотя с тех пор, когда он испытал это чувство, прошло уже немало времени. Весь этот период, даже присутствуя на различных мероприятиях, где была возможность завести новые знакомства, Алёша ни разу не проявил интереса ни к одной девушке. Это тревожило его родителей и особенно маму. Когда она пыталась заговорить с ним на эту тему, он в ответ обнадёживающе успокаивал: – Мамочка, всё в порядке, всему своё время. Раиса Александровна была обеспокоена каким-то совершенно не присущим ему возрасту безразличным отношением к женщинам. У неё появлялись внушающие страх мысли о мужской неполноценности сына, о чём она и с мужем боялась поделиться. Всегда хорошо понимая состояние сына, тем не менее она с трудом могла представить, что он до сих пор не может расстаться со своей первой любовью и в этом причина такого его безразличия к представительницам слабого пола. Между тем неожиданно для себя Алёша почувствовал повышенное внимание, которое проявляет к нему его молодая коллега по работе, Татьяна. Она неустанно старалась предупредить каждое его желание, предложить ему чашечку кофе, как нельзя лучше выполнить любое его поручение, стараясь уложиться в меньший срок его исполнения. Почти каждый день Алёша задерживался на работе, и Татьяна часто находила повод тоже остаться после окончания рабочего времени, чтобы обратиться к нему по какому-нибудь вопросу. Долгое время он силился не придавать её усердию значения, но однажды сказал:
– Татьяна, конечно, похвально, что вы и своё личное время нередко посвящаете делу. Но в ваши годы надо больше времени уделять встречам с друзьями, гулянью и другим радостям.
Она ответила:
– Именно это я и пытаюсь делать.
В сказанном содержался намёк. Алёша понял, что она относит его к друзьям и радостям, но никак не проявил это. В дальнейшем Татьяна неоднократно делала попытки привлечь его внимание, но он оставлял их без ответа. Несколько раз, когда они вместе возвращались с работы – им было по пути, она возле своего дома приглашала его в гости и однажды как бы между прочим проронила:
– Мама будет рада познакомиться с начальником своей дочери. По моим рассказам она заочно знакома и с большим уважением к вам относится.
Под разными предлогами он отказывался и от повторных приглашений. Не желая её обидеть, в один из дней сказал:
– Как-нибудь обязательно зайду и познакомлюсь с вашей мамой.
– Ловлю вас на слове, – последовал ответ, и они расстались.
В очередной раз, когда они вновь вместе возвращались с работы, оказавшись возле своего дома, Татьяна напомнила Алёше про его обещание.
– Хорошо, только простите, ненадолго. Здесь поблизости можно где-нибудь купить цветы?
– Нет. Это можно сделать в следующий раз, – ответила Татьяна.
Когда они вошли в квартиру и там не оказалось мамы, Алёша спросил:
– Где же мама?
– Простите. Наверно, куда-то отошла.
Но это была неправда. После серьёзной размолвки, которая произошла у Татьяны с мамой, они жили вместе только до окончания ею института и поступления на работу. Затем мама согласилась наконец стать женой одного генерала, который не один год добивался её руки. Она переехала к нему, переписав свою квартиру на дочь. С тех пор вместе они не живут, но регулярно встречаются, хотя прежние доверительные отношения между ними до сих пор так и не восстановились. Рассказать сразу Алёше о том, что произошло в её жизни, и правду об отношениях с мамой Татьяна не решилась. Она пригласила его к столу, быстро выставив всё необходимое для ужина в интимной обстановке. Не возникало сомнения, что заранее всё было закуплено, в том числе и бутылка отменного французского вина. Алёша пытался отказаться, но, подумав, что в общежитии ничего подобного ему никто не предложит, согласился. Ужиная, они непринуждённо беседовали и не заметили быстро бегущего времени. Татьяну удивляло и даже обижало, что Алёша, оказавшись наедине с молодой женщиной, не проявляет никаких попыток как-то за ней поухаживать. Она знала, что обычно мужчины в таких обстоятельствах ведут себя иначе, не упуская возможности удовлетворить свои желания и овладеть женщиной. Внешне привлекательная, всегда улыбающаяся, легко и просто вступающая в контакты со своими сверстниками, Татьяна кое-кем воспринималась легкодоступной, с кем без особых хлопот можно утолять свои похотливые устремления. Но это было серьёзным заблуждением, и тот, кто делал такого рода попытки, получая решительный отпор, вынужден был обмануться в своих ожиданиях. Татьяна была непримирима к таким проявлениям и умела ставить на место тех, кто посягал на её неприкосновенность. Более того, перед глазами у неё всегда стояла история, случившаяся с её подругой Полиной. Это была грустная история с трагической развязкой. С Полиной они были неразлучны с детства, и Татьяна глубоко пережила удар судьбы, поломавший жизнь подруги. Длительное время Полина всё держала втайне даже от неё, хотя они делились многими своими девичьими секретами. Но однажды, находясь в состоянии глубокой депрессии, она сообщила по секрету Татьяне о своём горе: как-то раз, будучи сильно пьян, её изнасиловал родной отец. Мама Полины узнала об этом случайно, застав стоящего на коленях отца, умоляющего дочь о прощении. Отец был выгнан мамой из дома, и больше они с ним никогда не виделись. Спустя некоторое время Полина покинула родительский дом, где ей всё напоминало перенесённый по вине отца позор. Скитаясь по разным общежитиям, оказавшись предоставленной самой себе, всё случившееся она переживала ещё тяжелее. К тому же неожиданно для себя она почувствовала постоянное неодолимое влечение к половой жизни. Продолжая свой рассказ, Полина с нескрываемым душевным надрывом произнесла:
– Ты не можешь себе представить это неописуемое испытание постоянной неудовлетворённости и неудержимой тяги к половым контактам. Однажды случайно в трамвае я познакомилась с одним студентом, и по моей инициативе мы пошли в общежитие института, где он жил. Были каникулы, многие ребята разъехались, и он в комнате оставался один. С какой-то необъяснимой лёгкостью я отдалась ему. После нескольких раз он, обессилев, как-то испугался и с ужасом смотрел на меня. Я же, не испытав ни малейшего удовлетворения, видя его испуг, хладнокровно ему сказала: позови кого-нибудь из своих друзей. Всё произошло с одним, потом он позвал ещё одного, а мне всё надо и надо. Какое- то бешенство, и мне стало страшно.