Любящая
Шрифт:
— И что теперь, Беттина?
Она открыто посмотрела ему в глаза.
— Кто знает? Думаю, мне надо начинать новую жизнь.
Но за спиной — груз прожитых лет. Трудно с такой тяжелой ношей все начинать сначала. Вот она рассказала ему все, а легче не стало.
— Почему вы остановили свой выбор на Сан-Франциско?
— Не знаю. Под влиянием момента. Вспомнила, как мне здесь было хорошо. Кроме того, меня здесь никто не знает.
— А вы не боитесь этого?
Беттина улыбнулась:
— Боюсь немного. Но сейчас от этого даже легче. Иногда хорошо
Он серьезно посмотрел на нее.
— Во всяком случае, чтобы забыть, кем вы были прежде.
Беттина взглянула на Джона и поняла, что он заблуждается.
— Дело не в этом. Все, что было в прошлом — это не зря. И я не отрекаюсь от прежней Беттины. Разве что последнее замужество было ошибкой. Но когда я жила с отцом, — она замолчала, подыскивая нужные слова. — Это была необыкновенная жизнь. Я бы ее ни на что не променяла.
Джон с сомнением покачал головой.
— Вы не испытали того, что бывает в жизни нормальных людей. У вас не было любящих родителей, простой домашней обстановки, вы не дружили со сверстниками, не общались с ними вне школьных стен. Вы не учились в колледже, где могли бы встретить хорошего парня и выйти за него замуж. Вас окружали странные, эксцентричные люди шоу-бизнеса, много старше вас. Жизнь ваша была наполнена кошмарами.
— Вы чересчур сгущаете краски, — обиделась Беттина. Неужто история ее жизни производит на людей такой впечатление? Кажется безобразной, фатовской? А может, так оно и было? От горькой обиды захотелось плакать, но распускаться было нельзя.
А Джон в этот момент опомнился. Что же он делает? Она — его пациентка, а он травит ее. Он виновато посмотрел на Беттину и взял ее за руку.
— Простите, я не должен был этого говорить. Не знаю, как вам объяснить, но все, что вы рассказали, произвело на меня такое гнетущее впечатление. Мне горько, что вам пришлось пройти через все это, и я искренне озабочен тем, что с вами будет.
Беттина недоуменно посмотрела на него, все еще переживая несправедливую обиду.
— Благодарю вас, хотя вам не за что извиняться. Вы имеете право высказать свое мнение. Как я уже сказала, я собираюсь обосноваться в вашем городе, и я хотела бы иметь в вашем лице не только врача, но и друга.
Да, наступила пора узнать, как живут остальные, «нормальные», как сказал бы Джон, люди.
— Надеюсь, так и будет. Но я действительно очень сожалею. У вас была трудная жизнь, и вы заслужили право на лучшую долю.
— Кстати, а откуда вы родом?
— Из Сан-Франциско. Я прожил здесь всю жизнь. Здесь вырос, здесь учился в Стенфордском университете. Все вполне заурядно, а точнее сказать, спокойно и нормально. Когда я сказал, что вы имеете право на лучшую долю, я имел в виду любящего, без вредных привычек, здорового и душой и телом мужа, который не был бы вчетверо, а то и впятеро старше вас, двоих детей и приличный дом.
Беттина метнула на него недобрый взгляд. Неужели он не понял, что
Он, словно прочитав что-то в ее глазах, спросил:
— Надеюсь, вы не собираетесь опять искать работу в театре?
Она покачала головой.
— Нет, мне надо начинать мою пьесу.
Ему это не понравилось.
— Беттина, почему бы вам не устроиться на постоянное место? Думайте о чем-нибудь попроще. Вы можете найти работу в конторе, в музее, в страховой компании. Там вас будут окружать счастливые, неиспорченные люди. И ваша жизнь быстро станет на нормальные рельсы.
Беттине никогда раньше не приходило в голову стать страховым агентом или музейной смотрительницей. Это не для нее. Все, в чем она понимала толк, — это литературная и театральная работа. Но, может быть, он и прав? Может, все это — ненормально, и ей следует держаться подальше от этого? Ах да, чуть не забыла.
— Помогите мне найти опытного адвоката.
— Непременно, — с улыбкой обещал Джон и что-то записал в блокнот. — Один из моих лучших друзей, Сет Уотерсон. Рекомендую, он вам очень понравится. А его жена — медсестра. Мы с Сетом вместе учились в школе, а после — в Стенфорде, но, конечно, на разных факультетах.
— И он, разумеется, неиспорчен и без вредных привычек? — съязвила Беттина.
— Да, и скоро вы убедитесь, что это не так уж плохо, — спокойно ответил Джон и склонил голову, словно обдумывая что-то. Он не был уверен, правильно ли поступает, но все-таки решил попробовать. Так надо. — Беттина, — начал он и опять нерешительно замолчал. Она ждала, что он скажет. — Я хочу предложить вам кое-что, пусть это не покажется вам неэтичным, это для вашей же пользы.
— Вы меня заинтриговали.
— Я хотел бы пригласить вас пообедать с Сетом и Мэри Уотерсонами. Как вы на это смотрите?
— Превосходно. Что же тут неэтичного? Мы же друзья.
Он робко улыбнулся, и Беттина ободрила его ответной улыбкой.
— Так, значит, договорились?
Она согласно кивнула.
— Тогда я позвоню им и дам знать, где и когда, прежде чем вы уйдете отсюда.
— Кстати, когда меня выпишут?
Они оба забыли затронуть этот вопрос, поскольку в самом начале разговор перешел на историю жизни Беттины.
— Что, если сегодня?
Значит, придется возвращаться в тот пансионат, подумала Беттина. Ей не слишком-то улыбалось это. Теперь ей не хотелось возвращаться в то место, где она останавливалась когда-то с Энтони.
— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил Джон.
Но она торопливо покачала головой.
— Нет, все в порядке.
Надо самой справляться со своими трудностями. Он прав. Ей нужна нормальная жизнь, немудреная работа. С пьесой еще полгода можно подождать. Прежде всего — работа, квартира и развод. Первое и второе она найдет себе сама, а с разводом, даст Бог, поможет друг Джона. Ей предстоит расстаться не только с конкретным человеком. Джон открыл ей глаза. Ей предстоит расставание со всем, что было прежде.