Любящее сердце

Гардова Екатерина Валерьевна

– А ее светлость где? Наверное, со своими прихвостнями развлекается в музыкальном зале?

Дворецкий слегка дернул кончиком губ и невозмутимо ответил:

– Вы совершенно правы, ваша светлость.

– Виктория виделась с Виоллой?

– Нет, ваша светлость.

– А с кем-либо из слуг или с гувернанткой общалась?

– Хм, нет, точно - нет.

– Ясно. Пригласите ее светлость ко мне в кабинет, - велел герцог, поднимаясь из-за стола.

Он прошел к окну, желая снять напряжение, которое начинало давить на него. Нортон понимал,

что разговор с супругой может круто изменить его жизнь и жизнь окружающих людей, в том числе маленькой девочки, тем не менее, он слишком сильно этого желал, что бы сейчас остановиться. "Пора прекращать этот фарс под названием брак с Викторией, - думал он, разглядывая, как красно-желтые всполохи расчертили темно-синее небо. Красное солнце, падающее за горизонт, словно придавало ему силы и мужество для переворота в своей жизни, - и прежде чем прийти к Лизабет с предложением руки и сердца, я должен быть уверен, что вскоре снова стану вправе ими свободно распоряжаться".

Не заставив себя долго ждать, в кабинет вплыла белокурая богиня, благоухающая как майская роза и сверкающая излишеством бриллиантов. Виктория прекрасно отдавала себе отчет, что выглядит превосходно, ни один мужчина еще не мог устоять при виде красоты ее пленительных глаз, губ и лебединой шеи. Однако, супруг был тем редким исключением из правил, которое заставляет женщину кусать от досады губы и рвать на себе платье от злости. Глядя на герцога, стоявшего возле окна к ней спиной и даже не повернувшегося после того, как она вошла, женщина испытала смешанные чувства. Его красивый, гордый профиль, как всегда, заставил закипеть кровь в жилах, но пренебрежение в обращении и надменно поджатые губы вынуждали ее на ответный ход.

– И что же изволит его светлость сообщить своей супруге из того, что она еще не успела услышать?
– Сарказм и презрение исказили прекрасные черты, зеленые глаза сузились как у кошки.

Блэйкстоун повернулся, и пристально посмотрел на Викторию. Та ощутила, как мороз пробежался по коже от этого тяжелого взгляда, появилось чувство, что она чуть ли не на эшафоте, а перед нею стоит палач.

– Твой сарказм не уместен, Виктория, - ответил герцог, скрестив руки на груди. На фоне темного неба с заходящим солнцем мужчина выглядел как демон во плоти.

– Я позвал тебя для того, чтобы расставить, наконец, все точки в наших неудавшихся супружеских отношениях, - четко произнес он.

Виктория пошатнулась, и прошла к креслу возле камина. Смысл сказанного довольно четко дошел до нее, заставив испытать страх и неуверенность.

– Что ты хочешь этим сказать, Нортон?
– дрожащим голосом произнесла женщина, приложив ко рту платочек из тонкого батиста с кружевной отделкой.

– Не притворяйся, Виктория, ты не испытываешь ко мне каких-либо чувств, чтобы разыгрывать передо мною сцену обиженной супруги, - ответил жестко Блэйкстоун и прошел к камину.

Оперевшись о каминную полку, он добавил:

– Я давно хотел поднять между нами вопрос о расторжении брака, но только теперь я

понял, что так больше продолжаться не может. Ты плохая супруга, плохая мать, развратна и ненасытна в расходах, - его слова звучали хлестко, и от того, что мужчина говорил правду, Виктория начинала злиться все больше и в то же время бояться за свое будущее.
– Дорогая супруга, ты перешла те границы, которые сама же и установила, - закончил тем временем супруг, - поэтому я начинаю бракоразводный процесс...

Женщина вскочила и, всплеснув руками, закричала:

– Ты не посмеешь, ты слишком щепетилен для этого...что подумает о тебе великосветское общество, в котором привык общаться, ославишься на всю Англию...у тебя нет оснований для развода, а согласия я не дам...

Молча взирая на кричащую супругу, Нортон отметил про себя, что лицо, до этого отличавшееся ангельской красотой, вдруг приобрело черты демоницы, злобной, спесивой и истеричной.

Виктория неожиданно замолчала, как будто успокоившись. Затем снова присев в кресло, холодно посмотрела на супруга.

– Боюсь, что кое-кто в нашей семьей вынужден будет страдать из-за твоего решения больше, чем кто-либо, - произнесла она, разглядывая огонь в камине.
– Боюсь, что не смогу более хранить тайну Виоллы, как ты умолял меня после ее рождения, и окружающие узнают о ее незаконнорожденности...подумай об этом, дорогой.

– Я уже подумал, зря волнуешься, - ответил герцог, улыбаясь одним кончиком губ, - и уверен, что ты будешь и дальше хранить эту тайну, иначе после развода не сможешь позволить себе иметь не то, что бриллианты и меха, но даже горничную или небольшой домик в Лондоне.

Виктория вскинула голову.

– Это еще почему?

Герцог хмыкнул и прошел к столу. Достав из ящика стола папку с бумагами, он вернулся к камину и бросил на колени Виктории досье, которое содержало в себе копии свидетельских показаний, заверенных нотариусом, подтверждающих измены супруги. Та быстро пробежалась по бумагам глазами, руки ее начали слегка подрагивать, брови недовольно хмуриться.

– Ты собирал на меня компромат?
– гневно воскликнула она и, вскочив с места, тут же бросила документы в огонь. Глядя на весело загоревшиеся листы бумаги, Блэйкстоун покачал головой.

– Ты стала слишком импульсивной, Виктория, наверное, стареешь, - уколол он словами.
– Неужели думаешь, что я стал бы показывать тебе оригиналы? Они хранятся в банковской ячейке...

Глядя на женщину, застывшую с гневом на лице, он спокойно продолжил:

– Добавь к тому, что ты сейчас прочла свидетельские показания о твоих похождениях на стороне, документальные доказательства - счета из ресторанов, где ты заказывала уединенные комнаты на двоих, из гостиниц, где ты прелюбодействовала, из магазинов мужской одежды, где совершала покупки для других мужчин, и многое другое... так вот, будь уверена, что суд состоится в мою пользу. И ты, дорогая в прямом смысле слова, окажешься нищей...какой и пришла ко мне семь лет назад.