Любящие сестры
Шрифт:
Ребенок Джо.
Неужели за те долгие часы, которые они провели вместе, она не сумела разглядеть в нем лицемера?
Джо… добрый, очаровательный Джо… Неужели человек, которого она, без сомнения, очень любила, был внутри совершенно другим? Как мог он утверждать, что любит ее, после того, как спал с ее сестрой?
Нет, нет, Джо! Нет, это невозможно.
Только несколько минут назад она могла поклясться, что Джо любит ее, поклясться своей жизнью. Но сейчас…
Она вспомнила белое, как простыня, лицо Лорел, казавшейся испуганной и в то же время дерзкой… как будто она защищала его. Какой смысл ей было лгать? Зачем ей поступать так ужасно?
У Энни подкосились ноги, и она повисла на
А Лорел, будь она проклята, как могла она это сделать? Как могла она быть с ним? И как могла она быть такой глупой, такой наивной? Как могла она забеременеть в восемнадцать лет?
Энни опустилась и села на ступеньки, стараясь представить себе, как это могло произойти. Лорел рассказала ему о своих чувствах, а добрый Джо поверил всему и не хотел оскорблять ее. После этого он начал видеть Лорел в другом свете… не в тот первый раз или даже во второй… но позже, спустя неделю, а может, и месяц он стал замечать, что она становилась все более и более привлекательной. И удивительно красивой. А затем, возможно, они пошли в кино или пообедать, как раньше, когда они ходили втроем, не подозревая о том, что что-нибудь может произойти, а вот теперь это произошло.
Ее охватила такая ярость, что она не просто встала на ноги, а вскочила, как будто ее подбросило взрывной волной.
Будь он проклят. Как осмелился он давать мне понять, что любит меня? Что мы… о Боже!
Или он думал, что она не узнает, что это останется их с Лорел секретом? Минутной ошибкой, которую он никогда больше не совершит. И действительно, если бы Лорел не забеременела, она бы ничего не узнала.
Один… два… три… четыре. Спускаясь, она считала каждую ступеньку, как будто это помогло бы ей прийти к какому-то выводу, найти ответ, как пережить все это.
Она уже подошла к выкрашенной коричневой краской двери в квартиру Джо. Круглое смотровое стекло взирало на нее, как глаз мертвого человека. Она постучала. Затем позвонила опять и опять, затем опять постучала. Каждый удар отзывался болью в суставах.
Джо подошел очень тихо, она даже не заметила как открылась дверь. Он был босиком, а в руке держал кружку с кофе, и на нем все еще была та одежда в которой он ходил на вечеринку: джинсы и белая рубашка с засученными выше локтя рукавами. Ей казалось, что она стоит далеко от него и смотрит через сильный телескоп и видит с невероятной четкостью каждый волосок его давно не бритой бороды и даже золотистые пятнышки на радужной оболочке. Из комнаты доносилась музыка. Это была джазовая мелодия в исполнении трубача Стэнли Турентайна. Но откуда она могла это знать? Она почти никогда не слушала джаз, который так любил Джо. Она предпочитала рок. У нее было ощущение, что все ее чувства обострились.
– Энни, – широко улыбнулся Джо, но улыбка тут же исчезла. – Энни, что случилось? Боже, с тобой все в порядке?
Она кивнула но не могла сказать ни слова.
– Опять Лорел? Она была не в себе на вечеринка как будто собиралась сообщить что-то ужасное.
Энни вдруг показалось, что он схватил ее и начал трясти, и от этого голос ее освободился, и она сказала:
– Да она мне… мне кое-что сообщила. – Энни метнула на него холодный взгляд: – Она беременна.
– Боже!
Джо сделал шаг назад, чтобы впустить ее в квартиру, но чуть споткнулся и потерял равновесие. Чтобы удержаться, он развел руки в стороны, и от этого жидкость из кружки выплеснулась на потертый половик у ее ног и на обои на стене.
– Боже, – повторил он.
Энни прошла мимо него, вспомнив, что даже не надела тапочки, только когда почувствовала, что ступает босыми ногами по пролитому кофе. Под пальто, которое она
Даже не подумав снять пальто или вытереть мокрые ноги, она прошла из узкой прихожей в комнату, застеленную ковром с зигзагообразным рисунком. Она услышала, как за спиной у нее захлопнулась дверь, и, оглянувшись, увидела, что Джо остался стоять у двери, а не пошел за ней. Линия следов на полу от ее мокрых ног была направлена в его сторону и, казалось, обвиняла его.
Затем, сделав три широких шага, он оказался около нее и протянул руки, чтобы помочь ей снять пальто. Энни отпрянула от него и ударилась бедром о край кровати. Вокруг было множество острых углов: громоздкая дубовая мебель, низкий стеклянный столик, на котором стояло два кованых железных подсвечника, и все это, казалось, было готово броситься на нее. Со старой киноафиши на нее смотрел Хэмфри Богарт, он был в шинели, с опущенной вниз сигаретой в углу рта.
– Не надо, – сказала она.
Джо опустил руки. Он казался испуганным. Более того – потрясенным… и даже озадаченным. Как будто она сорвала маску и под ней увидела лицо, ничего общего не имеющее с лицом того человека, которого она знала. Это было лицо незнакомца.
Затем, вдруг ощутив надежду, Энни подумала, не было ли это какой-то нелепой ошибкой или странным сном. Может, ей приснилось, что Лорел сказала о своей беременности, о том, что отцом ребенка был Джо?
– Боже, Энни, что происходит? – Он схватил ее за локоть, и она почувствовала, как его пальцы сжимают ее локоть и впиваются в ее тело. – Послушай, ты что, думаешь, что я знал об этом? Ты из-за этого разозлилась? Ты думаешь, что Лорел сказала мне об этом и я скрыл все от тебя?
– Прекрати, – прошипела она. Она не могла поверить в то, что он обманывает ее, притворяется, что ничего не знает.
– Прекратить что? Я, черт подери, даже не знаю, о чем ты говоришь.
– Как ты можешь… вот так стоять здесь… и вести себя так… как будто ты ничего не знал? Ты – негодяй.
Она увидела, как его шея начала краснеть с обеих сторон, а глаза ярко заблестели. Она видела его таким лишь однажды, когда он был очень зол. Затем, с трудом сдерживаясь, он отпустил ее руку и, отступив назад, стоял, вытянув свои руки вперед так, как будто хотел остановить несущийся на него автомобиль. На стене, у него за спиной, висела репродукция абстрактной картины с видом Лихтенштейна в красно-черных тонах, готовая, казалось, броситься на нее. Рядом висела другая картина маленького размера Это было меню ресторана Джо, которое много лет назад было разрисовано Лорел. Это был изящный рисунок с огромным количеством птиц: два плачущих голубя, зимородок, павлин и стайка крошечных воробьев. Джо, видимо, вставил его в рамку и повесил на стену, пока ее не было. Боже, может, он действительно любит ее? Она вдруг почувствовала в груди резкий приступ боли.
– Ну что ж, я вижу, ты не хочешь сесть и обсудить все спокойно, но не могла бы ты сделать мне одолжение и сказать, из-за чего, черт подери, ты так разъярена. – Он говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, как будто стараясь этим успокоить себя. – Я считаю, что если меня собираются повесить, то, по крайней мере, я имею право сначала узнать, в чем меня обвиняют.
– Лорел сказала мне. О тебе и… и обо всем.
Вот он. Этот виноватый блеск в глазах. Нет никакого сомнения. Так он собирался скрыть это от нее. Энни хотела ударить его, сделать ему больно, заставить его страдать так, как страдала она сама.