Любыми путями
Шрифт:
Спускаясь вниз, я уже была прежней весёлой Машкой без всяких там тяжёлых мыслей о своей собственной жизни и недоверием к мужскому полу.
— Неужели даже не попробовали? — усмехнулась я, скользнув на кухню. Роман тут же оказался рядом со мной, обнял за плечи и поцеловал в щёку. Меня пробрала дрожь, но я постаралась собраться. Что-то изображать из себя занятую девушку мне нравилось больше и больше…
— Всё выглядит просто фантастически, дорогая, — улыбнулся мне парень. Я поспешно отвела взгляд и присела.
— Итак, приступим? Мне не нужно вина, — я закрыла свой бокал. Роман чуть прищурил глаза. Как
Ужин прошёл легко, в неформальной обстановке. Скорее мне удалось расслабиться и я позабыть обо всех невзгодах. Странно, мы приехали сюда, чтобы разлучить эту парочку, но я неожиданно пропиталась к ним дружеским чувствам…Стас казался просто хорошим парнем, а любила я только воспоминания о прекрасной первой любви. А Акулина…если смотреть на неё глазами не застеленным ревностью или прочими глупостями казалась мне очаровательной и милой.
После долгого дня, Роман решил отправить своих гостей спать, а сам остался мне помогать мыть посуду. Мы молчали. У меня не было настояния говорить о том, что он так обломал меня утром, у него, видимо тоже. Я чувствовала себя очень уставшей, но в основном морально. Что говорить, я устала постоянно казаться такой сильной, со счастливой улыбкой на губах и вызовом миру в глазах. Иногда хотелось просто стянуть с себя эту маску противницы мира и показать, что где-то глубоко внутри скрывается слабое существо со своими страхами и не таким уж позитивным взглядом на жизнь. Просто не кому было доверить это, не было того, кто поймёт и не упрекнёт, когда на следующий день я войду в новой день с вызывающей улыбкой и лёгким отношением ко всему. Все называют это лицемерием, а мне больше нравилось слово самооборона.
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Рома, протирая последнюю вымытую мной тарелку. Я хотела натянуть насмешливую улыбку, сказать что-то с сарказмом и уйти восвояси непобеждённой. Но не могла. Слишком устала. Я вымученно закрыла глаза и прислонилась спиной к кухонному гарнитуру.
— Маш, я тебя так сильно обидел? — опять неверный вопрос.
— Думаешь, я неспособна на воздержание? — нашла силы ухмыльнуться я.
— Я не о том, — серьёзно сказал парень.
— Ты был прав, — вздохнула я, — Вряд ли я дам тебе что-то большее… Увы, как сказала моя подруга, я бегаю по поверхности этого мира, мне не хочется погружаться в какие-то неземные чувства, а потом страдать…Поэтому сейчас я улыбнусь, игриво пообещаю тебе расчленёнку, если ты посмеешь явиться для ночёвки в мою спальню и с гордой улыбкой поднимусь наверх, — я попыталась обойти его не касаясь, но он преградил мне путь рукой, старательно заглядывая в глаза.
— Что? — глядя вникуда, спросила я.
— Ты такая ранимая… — прошептал он мне на ухо, присаживаясь на гарнитур и увлекая мне к себе. Я устало прикрыла глаза и уткнулась своим лбом в его лоб. Горячее дыхание парня касалось кожи моего лица, и его близость была так опасна, потому что сейчас я была слишком уязвима.
— Ты не представляешь насколько, Ром, — тихо сказала я. — Кому нужна такая рохля? — я слабо улыбнулась,
— Думаю, что много кому, — он поймал непослушную прядь моих волос и погладил её, — Просто никто не нужен тебе, — в точку, в десятку, как всегда. Может, кто-то во мне и нуждался, но я слишком боялось впустить этого человека в сердце…Доверять людям по-настоящему это дар, которым я не обладала.
— Через такую оборону не пробьёшься, — с улыбкой сказала я, чуть выпучив грудь, — А теперь отпусти меня и не смей ночью скрестись в дверь комнаты, потому что, видите ли, тебе захотелось продолжить начатое… — я рассмеялась, поцеловала парня в лоб и поспешно выбежала из кухни. Но не преодолела я и половину лестницы, как тут же была схвачена.
— Маш, я хочу, — сказал он, глядя мне в глаза.
— Утром я тоже хотела, — изобразила улыбку я.
— Я не об этом, — голос у него был серьёзным, как и каре-зелёные глаза, — Хочу, чтобы ты доверяла меня.
— Ты слишком о многом просишь, — тут же ответила я, пряча глаза. Трудно признаться, что задатки к доверию у него есть. Особенно если учитывать то чувство, которым охватывало меня с ног до головы рядом с ним. Хотелось утонуть и раствориться в нём, наконец, дать волю чувствам, а не постоянно убегать и откланяться, относиться ко всему с юмором и высокомерием. Хотелось почувствовать себя слабой женщиной, зная, что он не даст меня в обиду.
— Ты так в этом уверена?
— А как же они, Ром? — я кивнула в сторону второго этажа. — А как же добрая и необыкновенная Акулина, которая так подходит тебе на роль верной жены и матери твоих детей? — я усмехнулась. — Уж из меня точно не выйдет таковой.
— Откуда тебе знать? — этот вопрос заставил вздрогнуть. Он сейчас имел в виду, что я могла бы занять этот пост? Что ж, предложение очень заманчивое…Маша, о чём ты вообще думаешь? Ты знаешь этого человека две недели! И роль примерной жёнушки явно не для тебя.
— Бурды не неси и отпусти меня, — уже начала злиться я, — По поводу этих двоих… — я вздохнула, — Может, они и правда любят друг друга. Но по поводу нас… — я старательно избегала каре-зелёных глаз, — Об этом не может быть и речи, — мне ещё было трудно поверить в то, что Романыч вообще мог мне такое сказать. Конечно, толком-то он ничего не сказал, но я хорошо понимала его, и он имел в виду теперь взаимоотношения между нами.
— Если уж тут упрямая Мария Табелева сдалась… — хмыкнул он, отступая назад. Я быстро начала вышагивать по лестнице. — Я приду сегодня ночевать, — сказал он так твёрдо, мне спорить было бесполезно. Если придёт, то я просто уйду. И точка.
Правда, сказать, как всегда, было легче, чем сделать. Перед сном я сходила в душ, слегка ополоснулась, затем переоделась в футболку и пижамную майку на пуговицах и завалилась в пышную постель. И всё это время я ожидала. Вот гад, пробрался в мои мысли…И ещё речи сладкие смел петь, а я, та ещё дура, чуть ли не лужицей рядом с ним растеклась…Марию Табелеву так просто не возьмёшь! А измором и подавно!
Вот только я вся горела, кости ломило от нетерпения и, похоже, было вполне вероятно, что если он всё-таки сюда явится, то я сама накинусь на него.