Люди Быка
Шрифт:
Сейчас общество бакутов динамично, потому что плохо организовано. Мы это попробуем исправить – рычаг имеется. Они уже знают, что такое богатство, что такое собственность, но еще не ведают силы того и другого».
Появление в Пендюрино быков, конечно, вызвало переполох, но не так чтобы очень сильный. Туров местные жители видели и раньше, а кое-кто даже охотился на них, пока шум и пожоги не разогнали всю окрестную живность. Гораздо большее впечатление произвел тот факт, что вернулись три главных соленоса и щедро расплачиваются со своими и чужими долгами. Семен провел в деревне несколько дней, не предпринимая никаких действий, – ему хотелось, чтобы весть
На лесных делянах жатва, в основном, закончилась, и в селениях шел обмолот ячменя. Семен наконец понял, зачем на всех здешних токах устанавливаются плетни, которые вроде бы ничего не отгораживают. О них хлестали подсушенные снопы, выколачивая зерна на землю. Семен вспомнил даже, как этот способ назывался на Руси – «хвостание». Он не был бы самим собой, если бы не предложил нововведение – цеп. То есть две палки – короткая и длинная – связанные между собой. Эксперимент показал, что это орудие более эффективно – старейшины одобрительно кивали головами. Тем не менее на другой день первый, наверное, в этом мире цеп валялся на земле, а на току продолжалось хвостание. Семен пожал плечами и больше не пытался вмешиваться в производственный процесс.
От мусора зерно отделялось обычным способом – веянием, то есть подбрасыванием в воздух. Пылища при этом стояла изрядная. Для дальнейшей обработки и хранения, как понял Семен, зерно нужно было досушивать. Для этого использовались разогретые камни или некое подобие керамических поддонов. Долгое время Семен не мог понять, для чего подсушенное зерно как бы перемалывают в деревянных корытах, отдаленно напоминающих ступки, деревянными же палками, толстыми и округлыми на одном конце. Ничего перемолоть таким способом было, конечно, нельзя. Оказалось, это то, что называется «рушение» – отделение от зерен оболочки. Ну, а процесс превращения зерен в муку Семен и раньше наблюдал неоднократно. Каменные ступки здесь почему-то не использовались. Истирание происходило на плоской каменной плите при помощи небольшого расколотого валуна или второй плиты – размером поменьше – которую нужно было возить туда-сюда двумя руками сразу.
В свое время эти зернотерки умилили Семена до глубины души. Специального материала в округе для них не имелось, поэтому в ход шло все, что удавалось найти плоского и каменного. В том числе обломки песчаниковых плит. Они даже выше ценились, чем гранитные, поскольку легче притирались друг к другу. То, что при этом в помол попадает изрядное количество песка, который потом хрустит на зубах, никого не волновало.
В первой же, после Пендюрино, большой деревне Семен решил произвести «пробу пера». Как оказалось, никакой особой разведки и сбора агентурных данных для этого не требуется – Филя, Миля и Киля много раз здесь бывали и прекрасно все про всех знали. Семену пришлось лишь поднапрячься, чтобы запомнить «имена – фамилии – явки». Из предыдущих рассказов, да и собственных наблюдений, он знал, что каждая община представляет собой, по сути, разросшуюся семью. Семьи же моногамны, наследование ведется по мужской линии. Обычно имеется центральная деревня и несколько «хуторов», расположенных не далее пешего дневного перехода. Руководит общиной старейшина, но нередко случается, что «дедов» несколько и они вечно спорят из-за власти.
Чем община больше, тем шире раскидываются ее «хутора» и тем чаще главной деревне приходится переезжать с места на место. «Судьбоносные» решения объявляются на всеобщем сходе общины.
Семен:
– Низкий поклон вам люди добрые! Зерна да детишек побольше!
Народ (со смехом):
– Ну, ты сказал! Спиногрызов и так девать некуда! Соль давай – зря, что ль, в такую даль шли?! Обещал!
Семен (сокрушенно):
– Да, обещал! Хотел я и правда соль вам раздать, но передумал.
Народ (возмущенно):
– А в рыло?! А на рогатину?! Почему передумал-то?
Семен (грустно):
– Потому что не по справедливости живете! Старину не чтите, дедов не уважаете. У одних всего навалом, а у других, кроме вшей да детей, и нет ничего! Разве правильно это? Справедливо разве?
Народ:
– Га-а! Ты чо-о?! Да я!! Да мы!! – начинает разноголосо спорить между собой. Среди толпы мелькают Филя, Миля и Киля. Никакого сочувствия к поселянам они не испытывают и развлекаются от души, подзуживая спорящих. В конце концов в дело вступает третья сила.
Дедовы ближние (кричат):
– А ну, тихо! Хватит орать!! Ща по мордам огребете – вот ты и ты! И ты с ними до кучи – как в тот раз! Слушайте, что Семхон говорит!
Семен:
– Особо мне хуторяне ваши не нравятся. Живут, понимаешь, на отшибе – себе на уме, значит. Зерна у них навалом – на новых делянах, поди, сам-сто собирают, а…
Народ разделяется: примерно половина молчит, а другая ревет возмущенно:
– Врешь, гургул проклятый!
Дедовы ближние (кричат дружно):
– Верно говорит Семхон!!!
Семен (дождавшись относительной тишины):
– Сам-сто они там, значит, собирают, а деду что приносят? Это ж птицам на смех! Это ж лешему на закуску!
Народ разражается криками – в том числе и одобрительными.
Дедовы ближние (хором):
– Верно говорит Семхон!!!
Семен:
– А теперь ваши хуторяне что удумали?! Они там – по норам своим – самогон гнать приладились! Им теперь и дедова пива не нужно! У них и посуды глиняной полно!
Народ – взрывается гневными воплями. Против оратора направлены далеко не все.
Дедовы ближние (перекрывая щум):
– Верно говорит Семхон!!!
Семен (дождавшись затишья):
– Они, значит, самогон там попивают, да в зерне купаются, а, скажем, Мурдыкины? Детей полон дом, а собрали полмешка, да и то с мусором!
Голос из народа:
– Они ж по пятому разу старую деляну засеяли! Им новую готовить лень!
Народ (кричит):
– Врешь! Верно!! Врешь!!!
Дедовы ближние (вместе с Мурдыкиными):
– Верно говорит Семхон!!!
Семен:
– Долго я думал, люди добрые, почему живете вы так. И понял: не любите вы руку отеческую, догляд мудрый не терпите. Неслухи вы!
Народ:
– Верна-а!! Врешь!! Говори, да не заговаривайся! Верна-а!! Врешь!! Бей гада!!!
Семен (с надрывом):
– А потому решил я соль не вам, а деду отдать! Пускай он и делит ее – по справедливости!
Дед (злобно):
– Уж я разделю!
Дедовы ближние (перекрывая шум):
– Верно говорит Семхон!!!