Люди былой империи (сборник)
Шрифт:
Мы крутимся по акватории, постепенно подтягивая длинную цепь бонов к рейдовой бочке, чтобы закрепить на ней основной трос и ждать прохода кораблей. Первым на бочку высаживается Братарин. Он похож на чёрного жука с красной спиной. Следом иду я.
Ветер довольно свежий. По сизой январской воде идёт беспорядочная волна, крупные льдины лезут на обледенелые глыбы перемычки, крушатся и пускают по заливу толпу мелких кусков, похожих на пемзу из бани. Нас болтает, и чтобы не упасть, я по примеру Сагидуллы откидываюсь почти вертикально, упираясь в узкие края рейдовой бочки. В центре пупом торчит негритянское кольцо, куда мы должны затащить конец троса и свайкой привинтить его к бочке [7] .
7
Насколько
Нам не хватает сил. Мы упираемся изо всех сил, выбирая толстенный трос. Вот уже показалась скоба, ещё бы сантиметров двадцать! Но тут усердный татарин громко, на весь Донузлав пукает, и мы заваливаемся от смеха на спины, выпустив добрый метр.
– Ну ты и Гаргантюа! – кричу я ему сквозь ветер и перехлёст волн.
– Сам такой, – ржёт весёлый татарин, и мы опять тянем проклятый трос.
В этот момент на буксире, видимо, решили, что вдвоём мы не справимся, и я услышал за спиной рёв дизеля. Накатила волна. Бочка встала дыбом.
– Плять, – кричит татарин, – Мысю высаживают! Щас он на голову нам сядет.
И правда, волны от работающего малым задним буксира пошли одна за другой; бочка плюхалась и болталась из стороны в сторону, но мы тянули сантиметр за сантиметром и дотащили трос до кольца. Мыся нам был уже не нужен, но он, проклятый, послушно прыгнул на наши спины.
Попал он удачно: одним сапогом заехал в ухо Братарину, и тот ключиком, без волны, канул в воду. Как сидел, довинчивая гайку, так и ушёл. Второй сапог скользнул по моей спине, нога подвернулась, и мимо меня прошуршало чёрное сукно – туда же, в глубину. Я ещё сохранял вертикальное положение, но кто-то огромный и страшный резко дёрнул меня за ногу, и я вспомнил, как в далёком туркменском прошлом в пять лет оказался на дне «лягушатника»: кругом зелено, водоросли колышутся, а потом цоп за волосы – и наверх, к солнцу. Старший брат вытащил.
Как муха на верёвочке
Холод ударил по лицу, хлынул в уши. Кажется, я закричал, потому что пошли пузыри. Дёргаясь и вырываясь из чьих-то объятий, я видел вверху бледный свет и беспорядочную игру волн. Через несколько секунд голова оказалась над водой. Я выплёвывал отвратительно-солёную воду изо рта. Из носа хлестала жидкость другой консистенции. Кто-то крепко держал меня за ногу чуть повыше колена. Я понял, что случилось: меня прижало кольцом троса к бочке и сдёрнуло вниз. Он обмотался вокруг ноги ровно настолько, что я по мере болтанки, как муха на верёвочке, то набирал воздуха, сколько мог, то опять погружался в зелёную ледяную кашу, а перед глазами философски проплывала обросшая всякой бессмертной живностью шершавая стенка рейдовой бочки.
Выйдя из воды в очередной раз, я дёргал ногой и хватался за край стального цилиндра. Но меня неумолимо тянуло вниз. Я цеплялся изо всех сил, с ужасом чувствуя, как по ледяной шершавой стали ползут насмерть застывшие руки, стираясь до крови. Ногти были содраны на нескольких пальцах. Кровь, как известно, почти одного состава с морской водой. Это было видно по тому, как она радостно разливалась вокруг и не думала сворачиваться. Шура-доктор потом рассказывал, что никак не мог понять, почему я, даже согревшись, сохранял
Я отчаянно боролся, пока не увидел перед собой чью-то зверскую рожу. Это Сагидулла ныряет и смотрит под водой, жив я ещё или уже нет. Перед самым выходом он опять по своей национальной привычке побрился налысо. Голый череп с выпученными глазами, да ещё в десяти сантиметрах от тебя – это лихо!
Морской буксир МБ-160 (проект 773, первый послевоенный МБ, спроектированный в ЦКБ «Балтсудопроект»).
Водоизмещение: 890 т; длина – 47,3 м, ширина – 10,3 м, осадка – 4,14 м. Скорость хода максимальная: 13,2 узла. Дальность плавания: 8000 миль при 11 узлах, 6000 миль при 13 узлах. Экипаж: 31 чел. Мог работать во льдах толщиной до 30 см. Основная модификация этого судна – спасательный буксир (СБ) пр. 733С.
Фото А. Бричевского .
Выныриваю. Хватаю воздух. Кричу татарину:
– Говорил я тебе, не стригись!
Синий, как тушка цыплёнка, стуча зубами, Братарин отвечает:
– А м-м-мне не х-холодно…
И всхлипывает:
– Я тумал, ты пропал…
Змейки солёной воды текут по его чёрно-синему лицу. По воде в сторону заката уплывают три чёрные шапки.
Погружаюсь. Дёргаю изо всех сил ногами, мучительно пытаясь отвязаться от троса. Всплываю. Набрав воздуха, ныряю сам, пытаясь разглядеть, что с ногой. Мне кажется, что её уже нет: она онемела, вокруг сапога расплывается тёмное облачко. Выныриваю.
– А где Мыся?! Утонул?! – ужаснулся я.
– Х… там!! – хладнокровно отвечает Братарин. – Уплыл на пуксир, мутак!
Тут я вспоминаю, что мы всё же надули жилеты. Значит, и я не утону.
– Давай так, – говорю Сагидулле, – я ныряю, а ты следи. Если что, тащи меня за волосы.
Ныряю. Жилет не даёт утонуть, но мешает поглубже заглянуть в воду. Дёргаю трос изо всех сил, качаю его змеиную голову. На моей ноге с одной стороны висят пятьдесят боновых бочек, а с другой – стальной цилиндр диаметром два метра. Или это я повис между ними? Я представляю со стороны эту картину, и мне почему-то смешно. Сильный рывок вверх – я задумался, и Сагидулла спохватился.
– Ты резко-то не дёргай, а то скальп снимешь.
– Нищево, – стучит зубами татарин, – лысым даже лучше, как я будешь.
Ныряю. Дёргаю. Нулевой результат.
Буксир отошёл подальше, чтобы не задеть нас винтами. Мыся, как мы потом узнали, быстро доплыл туда, залез с левого борта и сразу же с удовольствием угостился стаканом водки. Закутался в плед и спокойно смотрел бортовой телевизор в красном уголке.
Вокруг нас ходит вся наличная на этот момент техника: рейдовый буксир с дивизионным минёром кап-три Дитятиным, вышедший на подмогу катер «Ярославец» под управлением невозмутимого глав-старшины Бойченко и какие-то штатские.
Дитятин непрерывно держит нас двоих в поле зрения: бегает вдоль борта, командует операцией и покрикивает издалека: «держись, хлопцы!». Если мы пойдём ко дну, то по одной звезде недостанет на его мятых погонах.
Бойченко, стоявший на руле, придумал хитрый ход. «Ярославец» на самом малом подкрался к нам, едва не растерев Сагидуллу о бочку. Нам кинули конец, я обвязался, и молодой матрос Валько с Мыколой Галаганом из Тернополя вдвоём тянут меня вертикально вверх. Татарин упирается снизу. Срываюсь и падаю вниз, едва не утопив Братарина и поднимая волну. Хватаюсь за проклятую бочку, смотрю на запад. Гневноенебо, накрытое бешеной тьмой, разметавнад самым закатом желто-красные тучи, смотрит сквозь огненную дыру прямо мне в глаза. Ветер усиливается. Меня опять тянет вниз. Под водой уже темно. Сколько мне осталось? Всего двадцать один год живу, Господи…