Люди долга и отваги. Книга первая

Липатов Виль Владимирович

— А эти муж и жена, вы о них ничего не знаете? — спросила Нина Сергеевна.

— Первый раз их встретила. Ни фамилии, ни имени не знаю.

— Может быть, в разговоре между ними что-нибудь интересное промелькнуло, какая-нибудь подробность. Не ушиблись ли они? — настаивала Герасимова.

Она уже знала, что находится на верном пути. Уже есть приметы угонщика. Если она разыщет еще двух свидетелей, то наверняка получит в два, три раза больше информации о преступнике. А это ключ к успеху. В ее практике не было случая, чтобы преступление оставалось нераскрытым. Идя по следам преступника,

она забывала про сон и отдых. Прочная свидетельская база — вот главное в работе старшего следователя Герасимовой. А она, эта база, создается по горячим следам событий. Пока у людей свежие, яркие впечатления. В борьбе со временем Герасимова не жалела себя. Вторую ночь была без сна.

Уроки бесстрашия, принципиальности, преданности своему делу и самоотверженности она получила еще в далекие годы Великой Отечественной войны, в прифронтовом лазарете. Свой партбилет она получила, прислушиваясь к автоматным очередям и взрывам снарядов.

За самоотверженную работу следователем она удостоена ордена Ленина.

Мысль о том, что поиск надо вести в другом направлении, пришла старшему следователю Герасимовой после поездки в Дубну. Она укрепилась, когда Нина Сергеевна расследовала аварию с «Запорожцем». «Не в ту сторону едешь», — сказала себе Герасимова и улыбнулась. Она вспомнила, как однажды по телевизору смотрела соревнования конькобежек. Та, которой прочили победу, на вираже зацепила коньком, упала и закружилась на льду. Тут же вскочила и помчалась под испуганный вздох стадиона в… противоположную сторону.

Подобное пережила в 1941 году сама Нина Сергеевна. Как и все ее сверстницы, она рвалась на фронт. В военкомате и райкоме комсомола твердо отказали. Поздно вечером Нина, незамеченная патрулем, пробралась к железнодорожному составу, укрылась среди ящиков под брезентом. Пригрелась и заснула. Пробудилась под стук колес. Воображение рисовало, как она объявляется на передовой. В армейской газете напечатают заметку: «Так, мол, и так, движимая ненавистью к заклятому врагу, добровольно встала на защиту горячо любимой Родины!..»

Колеса стучали, день, два, пять. А фронта все не было. Хорошо прихватила с собой пакет с сухарями. Так и доехала до Владивостока. Домой не отправили. А зачислили в Краснознаменный Тихоокеанский флот. Направили на курсы медицинских сестер, по окончании которых Нина Герасимова упросила-таки начальство дать ей направление в действующую армию.

…В показаниях пассажиров, которых вез угонщик, фигурировала синяя куртка, оттопыренные уши, разбитый лоб, ушибленные коленки.

У Колязина тоже синяя куртка, большие уши. Но лоб? На нем ни царапины. И как же они не заметили, что он в очках? — Размышляла Герасимова. — Впрочем… — ее осенила догадка. Подполковник милиции тут же написала повестку с приглашением Колязину явиться для дачи дополнительных показаний.

Он пришел в точно назначенное время. Поздоровался и вежливо спросил, поглаживая челку, нашли ли угонщика. Очков на нем не было.

— Стали лучше видеть, Геннадий Иванович? — осведомилась Нина Сергеевна.

— Вы про очки? Да я их не всегда ношу. Врачи не советуют.

Наступила длинная пауза. Герасимова не торопилась нарушать ее. Она внимательно наблюдала

за Колязиным. Он чувствовал себя весьма неуютно. Ерзал на стуле, не знал, что делать с руками, то и дело гладил челку.

Наконец старший следователь прервала молчание:

— Геннадий Иванович, можно попросить вас об одном одолжении?

— Ради бога, о чем угодно! — воскликнул внезапно вспотевший Колязин.

— У вас есть расческа? — продолжала Герасимова.

— Есть, — растерялся Геннадий Иванович, — а что?

— Возьмите, пожалуйста, и зачешите вашу челку кверху.

Колязин послушно исполнил просьбу. Наверху лба, у самых волос, ярко краснел широкий рубец.

— Где же поранились так, Геннадий Иванович? — спросила Герасимова.

Колязин судорожно облизал пересохшие губы и вяло ответил:

— Жена неловко буфет открыла и дверцей мне, понимаете, по лбу… Сильно так.

— И коленки тоже дверцей от буфета ушибли?

В глазах у подследственного метался испуг. А старший следователь наступала:

— Продолжать? Или, может быть, устроить очную ставку с тремя пассажирами, которых вы хотели довезти до Дубны? Показать результаты анализа крови, которой вы испачкали вами же разбитый автомобиль?

— Не надо. Сам все расскажу.

— Еще один вопрос. Чем объясняется такая разница во времени от совершения аварии до заявления в милицию? Тем, что искали бутафорские очки?

— Да. Хотел изменить внешность.

Ход конем, который хотел сделать Колязин, чтобы уйти от ответственности, не удался. Впрочем, как никакая другая уловка в делах, которые расследует старший следователь подполковник милиции Нина Сергеевна Герасимова.

Игорь Арясов

МГНОВЕНИЯ… МГНОВЕНИЯ…

(Несколько дней из жизни Александра Горшкова)

День первый.В субботу утром отец рубил в сарае дрова. Двенадцатилетний Сашка вертелся около мотоцикла «Урал» с ведром и тряпкой. Отец обещал прокатить, если он как следует вымоет мотоцикл.

— Черт побери! — вдруг громко крикнул Константин Иванович и вышел из сарая, держась рукой за щеку.

— Ты что? — Сашка поднял голову.

— Что-то ударило в глаз, больно, спасу нет. Ну-ка, посмотри, — и склонился над сыном.

— У тебя слёзы там, много, и весь глаз красный. Чем ты его?

— Кажется, проволоку перерубил, кусочек от нее попал, — отец ушел в дом и через несколько минут вернулся. — Вот что, сын, поеду-ка я в больницу, не дай бог старому наладчику без глаза остаться. Ты со мной или здесь?

— Конечно, с тобой, ты же обещал покатать!

Сашка забрался в коляску, отец завел мотор, оглянулся на мать, стоявшую на крыльце:

— Не волнуйся, мы скоро, — и выехал на улицу.

— Папа, а с ветерком можно? — крикнул Сашка, зная, что отец любит скорость. Было раннее утро, город еще не проснулся полностью, встречных машин немного. А боль в глазу с каждой минутой все сильнее. Действительно, надо торопиться. Константин Иванович прибавил газ, покосился на сына. Сашка сдвинул брови, упрямо сжал тонкие губы, маленькими сильными руками цепко держался за поручень.