Люди Дромоса. Трилогия
Шрифт:
Но толстяк, выпучив глаза и сделав страшное лицо, на котором прямо таки сквозило беспокойство об Ольгином материальном положении, весьма наглядно изобразил нож, приставленный к горлу и пистолет, упёртый в бок.
И, жестикулируя, принялся объяснять, одновременно мягко, но настойчиво вытянув пачку из рук девушки.
Оказывается, свои кровные, по его словам, лучше всего держать в ботинке. Он даже не удосужился взглянуть на миниатюрные ножки девушки в лёгких туфельках. Да это, судя по всему, для него и неважно. Главное, чтобы деньги, хоть на пару секунд оказались у него
Тут же из стола он извлёк бумажный пакет и предложил показать, как лучше всего упаковать деньги.
– Благодарим вас, мы займётся этим в гостинице! Подал голос я.
На что получил гневную отповедь.
– Нет, господа. Нет и ещё раз нет. Как человек, отвечающий за порядок в этом районе, я искренне обеспокоен. Даже несчастные триста метров до отеля могут стать роковыми!
Мне то что. Я и замолк, тем более что хозяйка финансов покосилась с неодобрением.
"Кидал", до сих пор, я видел не много, точнее, всего лишь одного. И с их деятельностью знаком лишь по бульварной прессе. Но о такой виртуозной наглости не писали даже московские газеты в "моём" мире. Это ж надо, начальник полиции, в рабочем кабинете обувает наивную иностранную дурочку. Кстати, тот, единственный, которого мне довелось лицезреть, прямо на глазах объегорил моего друга на сто долларов, всунув ему взамен купюру с портером Вашингтона. Товарищ тоже пренебрёг моим советом не связываться с сомнительными личностями, за что и поплатился. Подмену же обнаружили минут десять спустя, когда мошенника и след простыл. Так что, заранее зная, чем всё кончиться, я просто уселся поудобнее и принялся ждать.
"Упаковав" деньги, начальство подобрело и тут же достало официальный бланк. Уточнив приметы и попросив фото, с любезной улыбкой постаралось, как можно скорей, выпроводить нас за дверь.
– Может… Ольга неуверенно вытащила из сумочки бумажный кулёк.
– Нет, госпожа, ни в коем случае! Полицейский негодующе замахал короткими ручками, а на жирном лице было написан искреннее негодование. Наш долг помогать людям, попавшим в беду.
Ну, ещё бы. Если всё шло именно так, как я и предполагал, то он просто вынужден изображать альтруиста и бессеребренника.
– Ну, и что дальше? С иронией спросил я.
– Подождём.
– Согласен, только, давайте используем время ожидания с пользой. И попробуем сами походить по соседним отелям. Надеюсь, это была не единственная фотография Мари?
– Нет.
Мимо нас как раз пробегал мальчишка, продававший мороженное, орехи и прохладительные напитки. Ольга, польстившись на фирменное блюдо, полезла в сумочку.
Пацан тем временем засыпал в бумажный кулёк жменю толчёного льда. Потом пропитал его одним из разноцветных сладких сиропов, бутылок пять которого торчало из специальных гнёзд в тележке, и сверху всё полил сгущёнкой.
– Позвольте вас угостить!
Я протяну мальчишке мелкую купюру, а умненькая наша, тем временем развернула пакет.
– Что это? Олька недоумённо вертела в руках пачку нарезанной газетной бумаги, с двух сторон которой сиротливо пристроились бумажки достоинством в один динар.
– А, разве не за это вы боролись?
– Вы… вы… На
– Помоему, очень выгодный обмен. Я старался говорить как можно непринуждённее. Да и, согласитесь, спектакль просто великолепен.
– Но это же, это…
– Самое обыкновенное кидалово.
– Но ведь он… он…
– Нормальный человек. Продукт того общества, в котором живёт.
Олька решительно развернулась и быстрым шагом направилась в сторону полицейского участка.
– Вы что, хотите провести пару недель, подметая стамбульские улицы? Или вас достали клопы в отеле? Девчёнка молчала, а я продолжал изгаляться. Вообщето, вы правы. Если ваша сестра похожа на вас, то скорей всего, в кутузке вы найдёте её гораздо быстрее. Да и камеры в полицейском участке, наверняка, регулярно дезинфицируют. К тому же, чтобы избежать блох, всех арестованных бреют наголо.
Упоминание о местных визажистах доконало её, и Олька уселась прямо на бордюр. И разрыдалась.
Я же, вытряхнул из кармана штук тридцать золотых, сунул ей в руку.
– Держите.
– Вы… Вы уходите? Она заревела ещё громче.
– Что я садист, что ли. Я одолжаю вам денег. Не можете же вы находиться в чужом городе совершенно без средств. И перестаньте ныть. Наша договорённость остаётся в силе.
Она уткнулась мне в плечё, а я, посчитав педагогический процесс законченым, принялся гладить её по головке. Всё же, славная она девушка.
О том, чтобы "вернуться" и "переиграть" не шло и речи.
Ведь рано или поздно, с доверчивыми домашними барышнями происходят всякие нехорошие истории. Так что, Олька довольно легко отделалась.
Вволю поплакав, девушка подняла глаза и спросила:
– Я, наверное, ужасно выгляжу.
О, женщина! Ну, какое мне дело до того как ты выглядишь?
– Нормально.
Обняв её за талию, я подвёл безутешное дитя к фонтану и, зачерпнув ладонью, плеснул ей в лицо. Сочтя процедуру достаточной для поднятия тонуса, развернулся и направился в отель. Как же, как же.
– Погодите! Требовательно приказала барышня.
– Ну, что ещё?
Но она уже вытащила косметичку и принялась наводить марафет. Всё же, чегото я не понимаю в женщинах.
Минут через десять, видимо сочтя, что выглядит подобающим образом, Олька поднялась и, снова обретя былую уверенность, поинтересовалась:
– И что, повашему, мы теперь должны предпринять?
Нет, зарёванная и растрёпанная она мне нравилась гораздо больше. Что же касается ближайших действий, то тут у меня не возникло ни малейших сомнений.
– Пожрать!
На её хорошеньком личике отразилось всё, что она думает "по поводу" но тут, к счастью, городские часы пробили час дня и, взглянув вверх, она сменила гнев на милость.
– Хорошо, пойдёмте.
Плотно покушав я, сопровождаемый нытьём Ольги, поднялся к себе в номер и завалился на диван. Поиски поисками, а хорошее пищеварение дело святое. Привык я, знаете ли, за последние два года к размеренному образу жизни. И, в ответ на все её стенания, лишь промычал:
– Когда вы говорите, Мари отправилась изучать местные взаимоотношения?