Люди и атоллы
Шрифт:
Спустя несколько десятков лет один из приезжих К белых случайно нашел на Палау в каком-то старом сундуке книгу Кита, вероятно ту самую, которую привез Ибедулу Мак Клер. Томик оказался сильно попорчен временем и белыми муравьями. Однако до сих пор память о славном Либу жива, ведь даже после своей смерти он сумел принести своему племени на островах Палау дары.
Памятные доски
Я бродил по Корору, разыскивая следы прежних дней, но так и не нашел их. Как и во многих других местах Микронезии, «военный тайфун» все смел, а теперешняя администрация воздвигла
Все еще пытаясь отыскать следы минувших времен, я отправился со случайным знакомым, водителем машины, в здешний морской порт Малакал. Современные механизмы, бетонные покрытия, контейнеры. Примерно сто лет назад здесь жил Кубари. Я вступил в беседу с береговым боцманом, и вдруг меня словно током ударило слово «Кочановски». Так и есть. Оказывается, польские океанические линии добрались и сюда. Примерно за полгода до моего приезда в Малакал здесь бросило якорь фрахтовое судно «Кочановски», которое доставило какие-то товары в рамках поставок на только что открытой линии Южной Океании.
— Это самый крупный корабль, который зашел сюда за всю историю острова, — с гордостью заявил разговорчивый боцман.
Несколько воспрянув духом, я вернулся в город. Пока в него можно попасть только на пароме, но уже заканчивается строительство моста, который заменит неудобную переправу. Поблизости находится любопытный бар, расположенный в известковом гроте. Я уверен, что хотя бы часть наших замечательных моряков посетила его и, так же как и я, отведала фирменный коктейль под названием «Пещерный сок».
Этот напиток навел меня на блестящую мысль, что прошлое должно быть «законсервировано» в музее. Небольшая прогулка привела меня к зданию, в котором я без труда узнал знаменитый палауский абаи («общинный дом»). Разумеется, это реконструкция, но она была сделана по лучшим образцам древнего строительного искусства. Самая интересная деталь постройки — высокий шипец крыши, состоящий из положенных горизонтально досок, на которых изображены какие-то сцены, скорее всего из жизни древних островитян.
Профессиональным взглядом свежеиспеченного специалиста по деревянным постройкам на Япе я сравнивал абаи на Палау с уже знакомым мне фалу. Сходство большое, особенно в способе связки балок и обшивки крыши. Основное различие состояло в том, что абаи строится не на каменном фундаменте, а на толстых бревнах. Специфика здешней постройки — доски с пиктограммами, которых не встретишь на остальных островах Микронезии.
Я решил узнать об этом поточнее в Музее островов Палау, расположенном возле абаи. Снова представившись земляком Кубари, я встретил большой интерес и доброжелательство со стороны директора музея, изящной мисс Мэри Косолеи, которая уделила мне много времени и лично показала всю экспозицию. Снова предметы домашнего обихода, украшения, фотографии — и почти ничего о Кубари. Я упрекнул директора в этом пробеле. Далее она обратила мое внимание на разукрашенные «памятные доски». Пространная лекция мисс Мэри Косолеи полностью прояснила обстановку. Оказывается, с незапамятных времен местные жители увековечивали на этих досках важнейшие события в жизни островов Палау, а также старинные
— Вам необходимо запомнить, — объяснила мне директор Музея островов Палау, — что во всей Микронезии лишь здесь, у нас, водятся крокодилы, и даже целых два вида. Один эндемичный или завезенный в древнейшие времена, другой — так называемый новогвинейский, попавший сюда во время японского владычества. Крокодилы время от времени нападают на местных рыбаков. Их у нас называют «иус эр а Белау». В 1965 г. как раз такой иус напал на рыбака, ночью ловившего рыбу в лагуне.
— Ночью?! — удивился я.
— Конечно. Местные рыбаки ночью, на мелководье, с копьем «охотятся» на рыб, — сказала мисс Мэри Косолеи. — На следующий день, — продолжала директор, — на коралловом песке пляжа обнаружили тело несчастного рыбака с оторванной рукой. Началась охота на крокодила-убийцу. Для этого соорудили клетку с приманкой — точно такую, какую вы видите на доске.
Действительно, здесь была изображена ярко раскрашенная бамбуковая клетка, а в ней словно живая сидела собака. У крокодила пасть была раскрыта.
— Когда клетку доставили на Корор, встал вопрос о подтверждении виновности, — продолжала комментировать события и рисунок директор. — Думали-думали и решили… сделать рентген пойманному крокодилу, чтобы Остановить, виновен он в смерти рыбака или нет.
— Наверное, это был первый крокодил в мире, которому в больнице с почестями делали рентген, — сказал я.
— Вероятно. Но мысль оказалась правильной. Было точно установлено, что в желудке животного находится человеческая рука, значит, поймали действительно крокодила-убийцу.
— Надеюсь, он не предстал перед судом? — пошутил я.
— Нет, до этого дело не дошло, — рассмеялась мисс Мэри, — но и без того была страшная суматоха: выдвинули предложение не убивать крокодила, а продать где-нибудь на континенте в цирк, деньги от продажи, несколько тысяч долларов, передать семье погибшего рыбака.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился я.
— Но прежде чем его продали, кто-то дал крокодилу ночью отраву и погубил животное, — продолжала директор.
— Месть членов семьи?
— Скорее всего. Но крокодил-убийца все-таки покинул наши острова, так как его отправили в Институт Смита, где он оказался под стеклянным колпаком.
Я наклонился над доской, и, хотя она оказалась довольно длинной, окончание истории иус эр а Белау на ней не было отражено. Последняя пиктограмма изображала операционный стол, на котором лежал крокодил, лампу и двух склонившихся над ним врачей.