Люди и атомы

Лоуренс Уильям Л.

Но Ирен Жолио-Кюри нарушила этот стройный порядок. Работая вместе с Павлом Савичем — талантливым югославским радиохимиком, она обнаружила новый элемент. Химические свойства этого элемента напоминали свойства актиния (89-й элемент), и для него с большим трудом можно было найти место в рамках схемы Гана — Мейтнер — Штрассмана. Но Ирен Жолио- Кюри, используя методику, впервые разработанную ее матерью, представила доказательства того, что радиоактивный элемент X не мог быть актинием. Действительно, элемент X вел себя во всех отношениях как редкоземельный металл — лантан, 57-й элемент, атомный вес которого на 100 единиц меньше атомного веса урана.

Если это лантан, рассуждала она, то, значит, атом урана оказался расколотым на две почти равные части. Но Ирен Жолио-Кюри, используя очень остроумные химические способы исследования, сочла — увы, ошибочно,— что это вещество не лантан, а новый трансурановый элемент, во всех отношениях отличающийся от элементов в стройной схеме Гана и его коллег.

Велико же было удивление Гана, когда летом 1938 г. он ознакомился с докладом Кюри — Савича. По словам очевидца, канадского радиохимика Л. Дж. Кука, который в это время находился в Берлине, Ган сказал, что этого не может быть и что Кюри и Савич «очень сильно запутались».

Беда была в том, что Кюри и Савич действительно «очень запутались», но совсем не так, как думал Ган. Вскоре сам Ган обнаружил, что таинственный элемент X, открытый Ирен Жолио-Кюри, был в действительности не чем иным, как лантаном с атомным весом, равным половине атомного веса урана. Кюри открыла урановый распад, но не смогла понять этого.

Второй раз за шесть лет Ирен Жолио-Кюри упустила возможность сделать открытие, за которое другой, а именно Отто Ган, получил Нобелевскую премию. Если бы ей немного повезло, она стала бы единственным ученым как среди мужчин, так и среди женщин, получившим три Нобелевские премии, и таким образом, превзошла бы свою мать.

Второе разочарование Ирен Жолио-Кюри явилось результатом злополучной ошибки. Еще в ранних экспериментах она наблюдала, что когда обычный лантан вводился в раствор, содержавший элемент X, то этот элемент осаждался вместе с лантаном. Это означало, что химические свойства элемента X были сходными со свойствами лантана, но отсюда, конечно, не следовало, что оба элемента тождественны.

Чтобы установить, идентичны два элемента или нет, применяют химические методы, с помощью которых определяют возможность их разделения. Идентичные элементы, конечно, нельзя разделить, потому что они совершенно одинаково реагируют на химическое воздействие. Поэтому, когда имеется смесь двух элементов, где один известен, а другой нет, невозможность разделения их каким-либо химическим путем является прямым доказательством идентичности этих двух элементов. С другой стороны, если установлено, что они могут быть разделены,— это явное доказательство их неидентичности.

Это как раз и хотела сделать Ирен Жолио-Кюри, стараясь определить, является ли элемент X радиоактивным видом (изотопом) лантана или нет, но по странному стечению обстоятельств пришла к неправильному выводу. Она считала, и об этом сообщала, что ей удалось отделить радиоэлемент X от лантана. Однако через несколько месяцев Ган доказал, что эти два элемента идентичны, и поэтому их никак нельзя разделить. Таким образом, она действительно «очень запуталась», придя в конце концов к заключению, что элемент X не является лантаном.

Ее неудача объяснялась главным образом присутствием в исследуемом ею растворе примеси с химическими свойствами, сходными со свойствами лантана. Именно эта примесь и была отделена от элемента X и лантана, в то время как лантан остался прочно связанным с элементом X.

Но, к сожалению, Ирен Жолио-Кюри приняла примесь за лантан. Итак, то, что она не прочитала доклад Резерфорда, стоило ей потери Нобелевской премии в области физики, а ее неспособность обнаружить наличие примеси лишила ее третьей Нобелевской премии, которую ей присудили бы за открытие уранового распада.

До последних дней (она умерла в 1956 г.) Ирен Жолио-Кюри особенно огорчало то, что метод, примененный для отделения лантана от элемента X, был разработан ее матерью.

Эта примесь сыграла огромную роль в мировой истории. Не будь ее, открытие уранового распада произошло бы в мае 1938 г., а не в декабре. А это значит, что атомная бомба была бы готова уже в феврале, а не в августе 1945 г. и, таким образом, вторая мировая война могла бы окончиться на шесть месяцев, а может быть, и на год раньше.

Так эта небольшая примесь изменила ход истории.

ГЛАВА 4

Открытие деления

Отто Ган и Фриц Штрассман стали охотиться за неуловимым элементом Ирен Жолио-Кюри, который как бы маскировался то под лантан, то под тяжелый элемент актиний. Однако при более внимательном изучении оказалось, как обнаружила Ирен Жолио-Кюри, что это не лантан и не актиний, а совершенно другой элемент, расположенный в периодической системе за ураном.

Оба ученых так и не нашли «трансурановый» элемент Ирен Жолио-Кюри, похожий на лантан. Вместо этого они обнаружили три не виданных до сих пор вещества, которые, как их убедили опыты, являлись тремя новыми видами радия. До этого не было известно, что уран, 92-й элемент, превращается в какую-либо разновидность радия, 88-й элемент, и это было само по себе уже знаменательным событием. Но и оно померкло перед удивительным открытием, которое последовало затем.

Ган и Штрассман, при всем их неверии, тщательно изучали один из трех элементов, который сначала принимали за новый изотоп радия. Их исследования показали, что это новый радиоактивный изотоп бария, 56-го элемента, с атомным весом, немногим больше половины веса урана.

И если созерцание невозможного, которое происходило перед их недоверчивым взором, не было само по себе неожиданностью, то появление в химическом «вареве» другого вещества казалось просто невероятным: вторым из трех новых разновидностей мнимого радия оказался радиоактивный изотоп лантана — 57-го элемента, соседа бария по периодической таблице элементов! Действительно, это был тот самый лантан, который впервые увидела Ирен Жолио-Кюри, когда наличие примеси привело ее к выводу, что это не лантан.

«Возможно ли это?»,— спрашивали они друг друга. Это было подобно тому, как если бы они положили в инкубатор страусиное яйцо, а вылупились бы цыпленок и голубь.

Сначала ученые не поверили своим глазам и были убеждены, что допустили какую-то ошибку, хотя их эксперименты отличались скрупулезной точностью. Однако когда они попытались обнаружить эту ошибку, то не смогли найти ни одного слабого звена в цепи своих доказательств. Тогда ученые провели целую серию хитроумных и тонких экспериментов, но каждый опыт давал все новые и новые убедительные доказательства того, что эти элементы действительно являются радиоактивными изотопами бария и лантана. Положение еще более усугубилось, когда у них появились серьезные основания считать третий из элементов новым радиоактивным изотопом церия, 58-го элемента.