Люди и Боги. Последний из Красного Легиона, или Слеза, изменившая мир. Книга 2
Шрифт:
– Что случилось?
– Эрик играл в догонялки, но в него врезался мальчик и они упали. Может быть, он что-нибудь повредил? – ответила Алоиза сквозь слезы.
Сунраз подошел к внуку, чтобы дотронуться до него, но тут Фрост добавил:
– Эрик сказал, что у него сильно чешутся ладони.
От последних слов император переменился в лице.
– Что?!
Колдун взволнованно схватил ребенка за руки. Помяв их немного, он прочитал какое-то заклинание, а затем воскликнул:
– Не может быть!
– Что? Что с ним? – заголосила Алоиза. – Прошу, скажи, отец.
– Черная
Император, не смотря на возраст, вылетел за дверь, оставив семейную пару в недоумении.
– Фрост, что такое черная смерть? – взволнованно спросила Алоиза, взяв продолжающего кричать Эрика на руки.
– Не знаю, дорогая. Сейчас вернется отец и все нам объяснит. Все будет хорошо, вот увидишь.
Вскоре возвратился колдун с большим количеством книг и различных склянок.
– Отец, что такое черная смерть? – спросил Фрост.
– Потом, потом, – грубо ответил Сунраз. – Времени мало. Вам лучше выйти.
– Нет! – закричала Алоиза. – Я не оставлю сына!
– Тогда не мешайте мне.
Эрика положили на кровать. Император стал читать над ним странные заклинания и насильно вливать в рот внука какие-то жидкости.
Так продолжалось несколько часов, но, к сожалению, мальчику не становилось лучше. Детский крик раздавался по всему зданию. За дверью комнаты собрались обеспокоенные обитали дворца. Никто не мог оставаться равнодушным к страдальческим крикам маленького принца, которые становились сильнее с каждым разом.
Фрост держал извивающегося, словно змея, Эрика, чтобы помочь отцу совершать магические ритуалы. Алоиза сидела рядом на кровати и, продолжая рыдать, гладила умирающего сыночка.
К вечеру мальчик обессилел и уже не мог кричать. От него исходили только жалкие хрипы. Глаза его налились кровью, изо рта пошла белая пена. Алоиза начала безостановочно молить Сунраза спасти его. Он устало отвечал ей, прося не мешать ему читать заклинания. На его лбу выступила испарина, а руки и ноги тряслись от напряжения.
Наступила ночь. Улучшения не было. Эрик совершенно затих и не двигался – он впал в бессознательное состояние. Его тело стало горячим, словно огонь, а на коже выступил холодный пот. Кое-где появились черные пятна. Император без умолку продолжал читать бесполезные заклинания. Все склянки, которые он принес, были опустошены и валялись на полу. Фрост держал обессилевшую жену, которая не могла уже даже плакать. Душевные страдания так ее опустошили, что она мало чем отличалась от сына.
– Мама, – вдруг тихо произнес Эрик.
Алоиза моментально отстранилась от мужа и обняла ребенка.
– Да, сынок, – ласково произнесла она. – Тебе лучше?
Эрик посмотрел на мать страшными глазами, отчего последняя чуть не упала от ужаса, и принялся извергать какую-то бессвязную речь, сопровождающуюся громкими криками.
– Приготовься держать жену, – шепнул Фросту Сунраз.
Словно вторя его словам, ребенок издал истошный вопль и затих.
– Эрик, Эрик, – стала трясти его Алоиза.
Мальчик не отзывался.
– Сынок, ответь мне. Сынок… Н-е-е-е-е-т-т!!!
Женщина, обезумев и истошно крича, принялась яростно хлестать по щекам притихшего мальчика, пытаясь привести его в чувства.
– Алоиза,
На глазах короля появились слезы и он, обняв рыдающую жену, отдался нахлынувшим на него чувствам. Им вторил император Сунраз.
***
Печальное утро наступило в Рогвэле. На площади перед дворцом впервые за долгие годы горел погребальный костер, уносящий одного из Кастилас. Многие искренне оплакивали смерть принца Эрика и сочувствовали горю королевской четы. Только не у всех причиной тому являлось чувство утраты. В силу своего расчетливого ума большая часть Знатного квартала понимала, что смерть мальчика кардинально изменит порядок существующих вещей: император снова исчезнет в своей подземной лаборатории, принцесса Кинелла выйдет из добровольного заточения на смену увядшей Алоизе, а король Фрост вернется к прежнему образу существования – крови и похоти. К несчастью, их опасения не были беспочвенными, и перемены начались раньше, чем их ожидали.
Алоиза рыдала, стоя на коленях, около затухающего погребального костра. Плачущие Фрост и Сунраз находились рядом с ней, внимательно следя за бедной женщиной, способной кинуться в огонь в любую минуту. Сзади них располагался небольшой отряд охраны, среди которого были генералы Мракус и Гримус.
Когда огонь окончательно потух, и народ стал расходиться, Алоиза вдруг вскочила, оттолкнув протягивающего ей руку мужа и бросилась с кулаками на императора.
– Проклятый колдун! – закричала она. – Это ты убил его! Ты убил моего мальчика! Это ты напустил черную смерть! Больше никто не мог этого сделать.
Она не успела коснуться старика. Перед ней возник генерал Мракус, который, исполняя долг телохранителя Сунраза, занес руку для удара. Его, в свою очередь, остановил Гримус, добровольно возложивший на себя миссию по защите Алоизы. Он, заслонив спиной женщину, блокировал удар и взялся за секиру. Мракус в ответ схватил коруса за горло. Прикосновение начальника калимахов обладало обжигающим эффектом, поэтому через секунду запахло паленой шерстью Гримуса.
Еще чуть-чуть, и их потасовка переросла бы в кровавую драку. Генералы давно недолюбливали друг друга.
– Прекратить! – грозно приказал Фрост. – Немедленно!
Генералы остановились. Но королева продолжала проклинать императора.
– Алоиза! – закричал король, подойдя к ней. – Прекрати немедленно! Отец ни в чем не виноват! Ты же сама видела, что он пытался сделать все для нашего сына!
– Моего, Фрост! Моего, а не нашего! Ты что-то путаешь! Я сразу почувствовала, еще там, в Айледских рудниках, что тебе нужна я, мое тело, а не мой сын. Ты искусно сыграл на материнских чувствах, чтобы я полюбила тебя, а потом бесчеловечным способом убил ненужного тебе потомка с помощью своего отца. Какую же комедию вы с ним устроили: нападение зменгеров и наше чудесное спасение, битва с Алтралагом и твоя жертва ради Эрика, мое отравление и снова чудесное спасение, а затем все свалили на какую-то черную смерть! Думаешь, я поверю, что колдун, повелевающий природными стихиями, не смог излечить простую болезнь? Я что, совсем дура?