Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Ива Кристина

— Звучит здорово. Это твоя мечта, да? Быть циркачом?

— Не совсем… Моя самая большая мечта, наверное, — быть свободным. Думаю, цирковые артисты более или менее свободны.

— А разве ты не свободен?

— Ну, — задумался он. — Нет. Не думаю, что меня можно назвать свободным. Да и мало кого можно.

— Почему?

— Просто… Просто то, кем ты родился, твои близкие — всё это тебя связывает. Ты всю жизнь стоишь перед выбором: пойти по легкому пути, что уготовила судьба, или наперекор всему, по зову желаний. Но второй вариант выбрать не можешь, потому что у тебя есть честь, ты ответственен за близких, даже если они мертвы, а уж тем более если они умрут от твоего неправильного

выбора. А бывает, всё меняется и усложняется, так что долг говорит совершить одно, сердце другое, голова третье. Когда есть выбор, ты уже не можешь быть свободным, потому что решаешь лишь то, чего лишишься. Это довольно жестоко, не так ли?

Девочка неуверенно кивнула и попыталась перевести непонятные мысли Ка на свою жизнь. Элеон должна пойти в Академию, чтобы найти брата и быть с Юджином. Так ей подсказывает честь. Но, кажется, Элеон не задумывалась о том, чего может лишиться в Академии. Возможно, девочка там умрет, но это не точно. Значит, лишений нет. Или не так?

Ка уже осматривал комнату: походил по ней немного и уставился на записи в коробке, хотел взять, но не притронулся, заглянул в шкаф. Затем заметил старую шарманку, прокрутил ручку, и послышалась музыка.

— Это же вальс! — сказал он, а у самого аж глаза от восторга загорелись. — Раз, два, три, раз, два, три. Я так давно не танцевал вальс. Знаю, не получится одновременно и танцевать, и музыку играть, но… позвольте вас пригласить на вальс, леди? — Ка подошел к Элеон и протянул ей руку.

— Да, я не умею… вовсе.

— Это просто. Я научу. Идем. — Элеон поднялась. Ка снова заметил кровь на ее руке и дал девочке чистый платок. — Себе оставь, — сказал он, когда она вытерлась. — Там есть несколько движений. Встань сюда, рядом со мной. Смотри на мои ноги и повторяй. Сначала для тебя шаг назад, для меня это будет вперед. Назад, в сторону, вперед, в сторону…

Через несколько минут подростки попробовали уже станцевать вальс вместе, и, хотя Элеон в конце запуталась, Ка ее похвалил.

— У тебя хорошо получается для первого раза. Когда-нибудь танцевала?

— Только когда была одна, — призналась Элеон и затем опустила глаза. — Слушай, я тебя хотела спросить кое-что… просто, мне показалось, что я тебе не очень нравлюсь. У тебя такое выражение лица было… будто я тебе противна. И вообще я простая девочка, а ты, видимо… я не знаю, комфортно ли тебе со мной общаться.

— Сказать, правду? Не совсем. Но это не потому, что ты плохая, просто мне непривычно видеть девочку со столь… странным внешнем видом.

— Странным? — огорчилась она.

— Я не хочу тебя обидеть. И вообще не я завел этот разговор. Ты хороший человек на первый взгляд. И не пойми меня неправильно, я рад, что впервые за столько времени общаюсь именно с тобой — без всяких этих неискренностей. Но, да, меня немного смущает твой внешний вид и наша встреча. Согласись, рыжие волосы, рваное платье на спине, и еще кровь… Только не надо этих отговорок: по внешности не судят, внешность не главное. Будто совершенно неважно, как выглядит человек. Это не так. Внешность говорит об образе мышления, достатке, событиях за день. Но как можно… я не понимаю, как можно говорить, что «внешность не имеет значения», если как раз наоборот.

Элеон сидела нахмурившись.

— Прости, что обидел. Не задавай мне такие вопросы, если не хочешь знать, что я думаю.

Они еще некоторое время сидели наверху, разговаривали. Ка периодически выглядывал в окно и прислушивался к шагам в доме. Очень уж не нравился ему этот хозяин, который всего раз проверил своих «гостей». Элеон заметила, что у него нет одного глаза.

Наступил вечер, и Ка решил, что пора уходить. Он снял верхнюю кофту, оставшись в черной рубахе, и вытащил из шкафа две накидки,

вручил одну Элеон. «И волосы спрячь, — сказал Ка и надел на себя капюшон тоже. Потом взглянул на вкрапление золота на своей кофте, оставшейся на столе. — Надеюсь, этого будет достаточно». Через окно подростки перелезли на крышу. «Слушай, — сказал Ка. — Я не могу тебя оставить одну в этом городе. Придется поискать ту гостиницу». Элеон кивнула.

На улице еще рыскали стражники — беглецы прошли мимо них. Чем дальше подростки отходили от центра, тем реже встречали стражу. Ка это напрягало — он хмурился и о чем-то усиленно думал. Они обошли несколько гостиниц и забегаловок — где-то дорогу подсказали прохожие, где-то указатели. Нужная не находилась. Ка практически не ориентировался в городе, Элеон даже пришлось вести его. Уже сильно стемнело, и они переночевали в одной из гостиниц.

Ка разбудил Элеон ранним утром, и они продолжили поиски. Город был таким тихим и казался не живым. Лавочки, статуи, фонтаны, странные прохожие, красивые здания и растения. Элеон с любопытством рассматривала их. Ее спутнику, кажется, тоже была интересна Дюжинка, но он вел себя сдержано. Элеон даже показалось, что для Ка бурно реагировать — неприлично, но он слишком приличный, чтобы сделать ей замечание. А потом она поняла, что Ка скрывается. Он старался издалека избегать стражников и идти по безлюдным местам.

Хотя один раз он всё же не сдержал эмоций. Они забрели на базар, где в открытую торговали магическими зельями, травами, предметами. Мальчишки на улице показывали всякие фокусы, вроде огненного хлыста. На лице Ка появилось отвращение.

— Вокруг одни дьявольские рожи. Подумать только, как много их в столице! И никто ничего не делает с этим.

Дьявольские рожи?

— В деревнях ведьм жгут на костре. Это лучше? — ехидно произнесла Элеон. — Убивают без причины. Просто за то, что родился колдуном, или если подозревают.

— Нет. Самосуд хуже магии. Ты знала, что в Феверии само колдовство не карается смертной казнью? Убийство с помощью магии наказывается. Как в принципе и любое убийство.

— А что, по закону, сделают с колдуньей?

— В стране фей и бабочек за продажу нелегального товара, магического товара — штраф в двойном размере, лишение имущества. Есть еще практика, когда в рабство на несколько лет переводят. Но это если денег нет. За убийство — убийство. За нарушение общественного порядка (как, например, те пацаны с огнем) — заключение под стражу от нескольких дней до месяцев или порка. Но на деле всё иначе. Есть всего два подхода к этой проблеме. Первый: ведьма — сжечь ее. И второй: а я ничего не вижу. А ну и взятки, штрафы. Но колдовство в Феверии — это нарушение закона. Всё равно, что кража. За кражу не убивают, за кражу в тюрьму сажают или уши рубят. За то, что ты родился в семье воров, тоже не убивают. Хотя это тоже в стране бабочек. Но в любом случае считаю, что спустя рукава к этому нельзя относиться. Колдовство — опасное боевое искусство, это как оружие, которое встроено в человека. Еще нормально, если оружие попадет в руки мудрого человека, но ведь колдунами рождаются и полные психи. Что тогда?

«А что, если я колдунья?» — вдруг захотела сказать Элеон.

— А что, если я… — начала она и тут же замолчала.

— Что?

— Мысль потеряла.

И они пошли дальше. Элеон донимали тревожные мысли. На Ка довольно часто обращали внимание, хотя он и сменил одежду. К тому же ее не покидало чувство, будто кто-то преследует их.

— Тебе нужно к городским воротам, — сказала Элеон. — К знакомому стражнику, иначе потом не выйдешь из города.

— Мы не нашли Юджина.

— Я справлюсь. Это не такой большой город, чтобы я в нем потерялась навсегда. Главное, тебе успеть.