Люди и феномены
Шрифт:
После провала организации в Гонконге Игорь был переброшен в Таиланд, где вскоре был арестован полицией. В тюрьме Бангкока Игорь тяжело заболел туберкулезом. Освободился через полгода под поручительство госпиталя Святой Терезы. Здесь он и познакомился с ирландским ученым-этнографом 0'Брайеном, собиравшимся предпринять экспедицию в Гималаи. Подросток с замашками профессионального диверсанта заинтересовал ирландца, и профессор предложил мальчику войти в состав экспедиции.
В июне 1949 года выступили. Группе предстояло "РОЙТИ несколько сот километров высокогорными кронами. В горах Игорь окончательно излечился от
445
беркулеза, сделался отличным скалолазом и благодаря беседам с 0'Брайеном к своему разговорному кигайскому языку добавил английский. По возвращении в Европу 0'Брайен обещал отдать
Выбравшись из укрытия, он осмотрелся: повсюду сверкали снежные шапки гималайских вершин -- он был один. Сначала он отсчитывал дни, острым камнем процарапывая отметки на коже руки. Потом, когда вся рука покрылась сеткой царапин, он бросил это занятие. Просто карабкался со скалы на скалу, пока еще были силы.
Однажды он не смог встать. Ночью его бил озноб, 1 он плакал и наутро понял, что скоро умрет. К вечеру 1 он действительно умер. Потом появились они. Они не пришли ниоткуда, они не прилетели - они просто появились. И взяли его мертвое тело себе. Они велели ему отречься от страха, сомнения и всякого самосожаления. И он подчинился.
Когда он очнулся, понял: его зрение изменилось - он видел то, что раньше было ему недоступно, все свои артерии и капилляры, нервные узлы и внутренние органы, лишенные жизненной праны. Он видел многослойность пространства и множественность его измерений. И еще он понял, что теперь будет жить с этим знанием. Он лежал на тропе, сбегавшей к равнине, внизу виднелся поселок и стены даосского монастыря. Здесь ему предстояло провести семь лет.
С первых дней он чувствовал в себе силу, которой раньше в нем не было. С каждым годом это чувство
446
усиливалось. Он научился управлять своей психической энергией, лечил людей наложением рук, ставил больным иголки, собирал тибетские травы. Он учился даосскому стилю рукопашного боя и стал мастером тьена. Получив одну из высших степеней посвящения от далай-ламы, он не захотел остаться в монастыре и стал странствующим наставником-даосом.
В Монголии он вылечил от рака одного из родственников Чойбалсана, но не пожелал остаться в Улан-Баторе и стать целителем монгольской номенклатуры. Он хотел попасть в СССР и разыскать своих родителей. С монгольским паспортом и командировкой от Монгольской академии нетрадицж)нных методов лечения Игорь Васильевич Байкалов попал в Барнаул в конце 1959 года. Здесь спустя два года он и получил справку о реабилитации своих родителей, похороненных где-то в мерзлоте Норильска и Кайеркана. Здесь он получил и свой срок за незаконное лечение людей - командировка от Монгольской академии была потеряна, а никаких дипломов в монастыре, естественно, не выдавали. Игорь Васильевич Байкалов стал лекарем-шарлатаном и загремел "на химию" в Ачинск на три года. С судимостью нечего было и пытаться поступать в мединститут, дававший право на самостоятельную практику. Пришлось пойти в акушерский техникум города Барнаула, который Байкалов и окончил с красным дипломом. В 1966 году, когда Игорю Васильевичу исполнилось 30 лет, он получил направление на Горный Алтай в поселок Верхний Уймон фельдшером.
К Деду, как окрестили Игоря Васильевича его ученики и пациенты, потянулись люди со всей страны. Он брался лечить только самые сложные случаи, давая возможность расти своим ученикам. В соседних кержацких селах нашлись старики, знавшие древние русские методики лечения наговором и алтайскими трапами. Он подолгу просиживал с ними, перенимая их ^нания. Так возникла идея эзотерического народного
447
университета, создателем -и ректором которого стад Игорь Васильевич Байкалов. Это была благородная идея - найти синтез между эзотерическим опытом древних славян, секретными методиками тибетских даосов и западной европейской наукой, основанной на примате математической логики. Байкалов отправился в МГУ на мехмат и биофак - три года он вел группы у-шу в университете, присматриваясь к студентам. Потом пятерым избранным им ученикам предложил
Здесь учили медицине и математике, телепатии и экстрасенсорике, русско-тибетскому стилю самозащиты и народному врачеванию. Надо ли объяснять, что такой рассадник "чуждой идеологии" не остался не замеченным в "заинтересованных инстанциях" и появление "русского Шаолиня" было расценено там как неслыханное бесстыдство. Меры пресечения воспоследовали незамедлительно. На глухую пасеку верхами пожаловали сотрудники прокуратуры. Игоря Васильевича обвинили в методах лечения, не санкционированных министерством здравоохранения СССР, назвав его методики "опытами на людях". Но, как ни бились, среди его пациентов не смогли найти ни одного пострадавшего. Дело, шитое белыми нитками, стало разваливаться. Тогда занялись пасекой: обнаружив в ее окрестностях дикорастущий мак и стебельки конопли, опечатали пасеку, увезя с собой весь мед на экспертизу. Несколько пудов дорогого алтайского меда так и сгинули в объемистых торбах следователей, а вместо них на свет появилось "дело о преступной группе Байкалова, изготовлявшей "опиумный мед". И быть бы Игорю Васильевичу новоявленным "крестным отцом" советской наркомафии, но вмешался крупный партийный работник Алтайского крайкома,
сына которого Игорь Васильевич вылечил от церебрального паралича. Дело закрыли с большой неохотой, передав Байкалова сотрудникам другого, более серьезного ведомства, иметь отношения с которым Байкалов также категорически отказался.
Однажды ночью на пасеку последовал налет, произведенный неизвестными вооруженными лицами. Спустя три дня в райцентре Усть-Кокса появилась странная процессия: впереди шел сам Дед, ведущий в поводу навьюченных коней, к седлам которых были приторочены налетчики - все пятеро в глубоком параличе, который бесследно исчез у всех через несколько дней. Что с ними произошло, налетчики объяснить не смогли и на все расспросы следователя только .вздрагивали от ужаса. Что же касается официальных -инстанций, то с тех пор в их отношении к Деду и его причудам стал сквозить опасливо-почтительный оттенок. Как выяснилось позже, к тому действительно есть серьезные основания.
В 1986 году феноменом Байкалова заинтересовались ученые из Всесоюзного института интеллектоники. Результаты были ошеломляющие. Байкалов оказался нечувствительным к жесткой радиации, его тело по собственному желанию становилось непрозрачным для самого мощного рентгеновского аппарата. В абсолютно темной комнате Игорь Васильевич пассами раскрытых ладоней засвечивал даже малочувствительную фотобумагу. Чайная ложка расплавленного олова, вылитая им себе на язык, через пять минут застыла во рту в металлический окатыш. С завязанными глазами Байкалов читал текст закрытой книги - страница за страницей, запоминая прочитанное, легко понимал речь собеседника на любом языке, читая телепатически образы мыслей, однако не мог проделывать то же самое с текстами, записанными на магнитную ленту. Пожалуй, все - остановлюсь на перечисленных
льтатах испытаний. Даже сухое их перечисление производит впечатление.
К сожалению, - завершает Александр Рыскин, - повторить эти опыты в СССР вряд ли скоро удастся. В ноябре прошлого года Игорь Васильевич Байкалов по приглашению Международной ассоциации психотроники и Калифорнийского университета отправился в Соединенные Штаты с циклом лекций и намерен пробыть там три года".
Что с тех пор стало с Игорем Васильевичем, нам пока выяснить не удалось.
Некоторое представление о целительском потенциале другого российского уникума, И. Д. Фомина из Борисоглебска, дает материал корреспондента "Комсомольской правды" Александра Синельникова, напечатанный на ее страницах в номере от 27 октября 1996 года. Правда, автора репортажа о его встрече с Иваном Дмитриевичем больше интересовали полнти- 1 ческие предсказания собеседника, о чем свидетельствует и заглавие материала: "Экстрасенс Фомин российских политиков видит до самой печенки". В редакционном подзаголовке также сквозит политический момент: "О том, что Лебедя уволят, наш корреспондент (то есть А. Синельников.
– Авт.) узнал за два дня до оглашения известного президентского указа". Вот о чем писал А. Синельников.